Перевал. (автор Greedy)



Нагорье поздней осенью уже являет собой холодный, неприветливый край – даже здесь, на юге этой суровой страны, даже лунной ночью. Снег лежит на хвое и промерзлой уж давно земле, скрадывая различие покатых долин и заснеженных пиков над резким обрывом перевала вдали. Холодно сейчас, но двум странникам погода нипочем.

В укромной пещере, прямо посреди горы, у жаркого костерка помешивала похлебку худосочная ласочка Менья. Огонек и запах, может, и выдадут её положение в этой дикой глуши, но она чувствует себя в полной безопасности. Стоило ей потянуть свою спинку, разминаясь от сидения в шерстяном одеяле, так тот, кто был её спутником уже несколько сезонов кряду прикрыл юную художницу-картографа большим серым крылом.

- Ну скоро там? Я вообще-то голубя не кулинарных изысков твоих искал, мог и так схарчить!

Сытая уже Менья лишь ухмыльнулась. Фокке, даже если и портилось у него настроение по мелочам, в действиях своих всегда оставался аккуратен и нежен со своей подопечной. В этом краю, правда, он был какой-то совсем отрешенный, рассеянный. Ласка поспешила успокоить своего друга, да привлечь его внимание, помахав аппетитно пахнущей ложкой перед следящим клювом:

- Пять минут-ут, мой пернатый-тый ворчун. Тебе же так больше нравится, сам говорил, - такой язык трелей и «кьяков» был для ласки сложен, но она неплохо справлялась, хоть и повторяла некоторые звуки не нарочно. – Ди-дичь жестка, это не перепелки ра-ращеные.

- Перепелки, да, - ястреб щелкнул клювом и прищурился, словно вспоминая мелочи. – Здесь таких когда-то разводили. Вон, за перевалом.

В зеленых глазках ласки плеснулись недоверчивые огоньки. Приподнявшись с места и поплотнее закутавшись в одеяло, она бойко шмыгнула к выходу из пещеры, прямо к виду горной гряды, что провисала прямо под восходящей луной. Прищурившись, она заявила, так же быстро вернувшись под теплое крылышко. Девушка сначала надулась в скепсисе, но потом вдруг, пропустив вдох, помрачнела.

- Это те руи-уины, да? Прямо у подножья-йя, на равнине?

- Схватываешь, - кратко ответила птица, отчего-то вдруг уставившаяся на страшно интересные блики костра на стенах пещеры.

Ласка уж было протянула лапку к перьям на знававшей рубцы грудке, но сдержалась. Как бы её сейчас не раздирало любопытство и даже наивная детская обида на обычно ворчливого, но словоохотливого ястреба о чем-то сейчас молчащего, она решила переждать. Может, тишина окупит себ…

- Я тут служил, однажды, - начала птица как-то скрипуче. Ласочка зажмурилась и улыбнулась, поставила похлебку с огня остывать и подсела обратно к крылу. Разговорчивый он, Фокке, жить бы без зверей не мог! – Лорду местному. Или королю. Не помню. Помню, что было место для нас где поесть и поспать хорошо, и где охотиться позволяли привольно. А ещё мы были важны, Менья. Я что-то значил…

- Ты для меня мно-ного… - перебила эмоциональная девушка, но осеклась под спокойным взглядом птицы.

- Я знаю, милая. Я знаю, я здесь пригодился, не бандит я с тобой и карты мы рисуем, зверей находим, новости и письма разносим, знаю. Но тогда я мог спасать других ползучих.

- Ты был…

- Разведчиком, да. Я… Извиняй. Не стоило мне, чего я тебе дался тогда. Забыто ж всё, - Фокке попытался выдавить что-то похожее на улыбку, но темный клюв просто открылся в глупом жесте. – Давай кушать.

Ласка промолчала, смотря, как большой хищный клюв прячется в перья на грудке. А секундой после она обняла друга, растрепав ему перья на холке.

- Рассказывай давай, а то не-не получишь ничего, хи-хи, - девушка пригрозила ему ложечкой, но тут же посерьезнела, стоило быстрой шутке закончиться. – Ты важен для меня любой, мы же сколько вме-месте прошли-пролетели. Тебе не стои-йит держать всё в себе, говори-ри.

Фокке замялся, но, внимательно вглядевшись в обеспокоенную мордочку ласки, кивнули ипродолжил как ни в чем ни бывало.

- Хорошо, коль так. Я как тогда помню – толпа, армия идет на этот перевал. Не наши, дикие все. Викинги. Росомахи, куницы, песцы. Пара волков, уж не знаю, где достали их. До перевала я сам видел, что они со зверями-то сделали, сам помочь не мог – убили бы. А за перевалом, там, - птица моргнула раз молча, словно переступая какой-то порог. – За перевалом деревня. Наши звери. Я ж их должен прикрыть. Я к утру уже у них был, к старосте сразу, а он мне так и говорит – не успеем отступить к замку. Равнину замело, а перевал чист, я сам тогда видел.

- И они, ну… Вики-кьинги их, - Менья не могла подобрать слов и просто опустила глаза.

- Нет-нет, ты что? И это нас, ястребов, кровожадными зовут, ха, - шутка не возымела действия. – Нет, староста начал всех собирать-уводить, а я… Я должен был доложиться начальству моему, в заставу ближайшую. Мол, что бы шли наперед. Но я полетел не туда. Я полетел к кротамм-м-м, спасибо, да…

Девушка слушала рассказ своего соратника, но это не остановило её от запихивания первой ложки густой похлебки с мясом в клюв. Фокке покивал такому жесту и легонько подтолкнул спутницу приключений своих к подъему. Под теплом своего крыла он подвел её к пещерному зеву, дабы крылом указать нужную точку где-то по правую лапу.

- Это было в той стороне, час лета от той деревушки, - птица благоразумно вернулась обратно на нагретый коврик и к костерку, куда Менья подбросила ещё пару полешек. – Они не только землю рыть умели. За одну давнюю услугу они снабдили твоего Фокке связками бутылей с «гремучкой» - ну, так они звали эту вонючую жижу. Я видел, что она делает с горой, с камнем.

- И что же? – с новым вопросом ласочка, не отрывавшая взгляда от вещающего клюва, влила в него ещё теплого супа.

- То же, что сделала со лавиной. Вернулся я тогда и подготовил всё. Три часика с полудня дождался – та нечисть как раз до середки дошла – и – БАМ! Покатился большой снег. Подмял завоевателей-то.

Менья нахмурилась. И почему её компаньон не хотел такого рассказывать? Мысли сами сорвались с языка:

- Так ты же герой, получается! Чего же ты там так стеснялся, подушка?

Птица моргнула и уставилась в стену.

- Лавина задела и деревню. Там хоть жителей не было, все ушли, а всё я порушил, - ястреб потер клюв свободным от объятий крылом. – Вечером же мне всё объяснили и выставили из страны. Сказали, что такие тут не нужны. Проваливай, Фокке. Что бы ни видели тебя на твоей родине.

Чуть завывал непрошенный в нагретой пещере ветер. Менье, молодой и вольной всю свою жизнь, была непонятна святость долга ястреба, что сейчас уже поел и тихо заснул, окончив рассказ на грустной ноте. Ничего, он крепкий. В краю этих плохих воспоминаний об одном дне они не задержатся. Зато теперь, как заметила вдруг улыбнувшаяся ласочка, можно знать, что привело его в её жизнь.

А подойдя к входу в пещерку и при взгляде на перевал, новая догадка пронзила изнутри, словно отталкивая своим теплом наружный холод. Если ради зверей, что важны ему, он свернет огромные, представшие сейчас перед молодой лаской, высоченные снежные шапки, то на что же сможет пойти её друг ради неё, коли нужда настанет?

С этими согревающими мыслями она и не заметила, как уснула под широким серым крылом.