Scars. (автор Heretic al-Taneli).




Кажется, путь по этой крутой горной дороге он мог бы проделать с закрытыми глазами. Всё здесь - и острые камни, больно впивающиеся в подушечки лап, и пучки пожухлой травы на обочине, и кажущиеся больными почти высохшие кустики - было до боли знакомым и отчасти родным, находящим отклик в сердце. Лёгкий ветер, обычное явление в этих местах, ерошит шерсть на затылке.

Странный был тогда день. Всё небо заволокло плотными светло-серыми облаками, словно бы перед дождём. Однако через эти облака пробивалось солнце, тёплое, но совершенно не жаркое. А по земле стелилась едва заметная молочно-белая дымка тумана, которой, казалось, были наполнены сами глаза. До этого Бадранг не мог упомнить ни одного дня с похожей погодой.

Все мысли молодого горностая были обращены к недавнему прошлому. Всё произошло слишком быстро, так, что сейчас он был даже не в состоянии осознать полностью, был ли это сон или явь. Смерть родителей, предательство всех тех, кого молодой горностай считал своими друзьями, его отчаянное решение уйти подальше из земель, где он родился и вырос. И - его недавний знакомый, которого он встретил как раз в этих краях. Такой же молодой горностай, как и сам Бадранг, но с необычным белым мехом и тёмно-карими весёлыми глазами. Бадранг не мог назвать даже точный возраст своего знакомого - был ли он младше, старше или вовсе одним с ним сезонов - это так и осталось неизвестным. Весёлый и болтливый, Фернандо - а именно так он и представился при первой встрече - крайне не любил говорить о себе, и за весь тот немаленький срок, что он знал Бадранга, по сути, не сказал о себе ничего.

Горная дорога закончилась. Перед Бадрангом была старая полузаброшенная деревенька с почти рассохшимися от старости деревянными хижинами и заросшими сорной травой тропинками. Никто не жил там, кроме нескольких старых зверей и Фернандо. Непонятно было, что именно за дорога привела его сюда, но факт оставался фактом - молодой горностай жил в одном из старых полуразвалившихся домов на окраине. Бадранг бывал там неоднократно. В неказистом на вид доме Фернандо всегда царило веселье. Молодые звери из окрестных деревень часто приходили к своему другу, рассказывали друг другу самые разные истории, смеялись, пели, шутили. Почти с каждым зверем Фернандо мог найти общий язык; представить без него эту захудалую деревеньку, почти позабытую всеми, было просто невозможно. И даже сейчас Бадрангу, проходящему мимо двух старых покосившихся домов, казалось, что вот сейчас он увидит идущего к нему Фернандо - в своей неизменной драной пиратской шляпе, невесть где взятой, старой некогда белой и всегда расстёгнутой на груди рубахе с закатанными по локоть рукавами и не менее старых штанах, вечно заправленных в тяжёлые сапоги с частично оторванными отворотами. Фернандо был настолько беден, что не мог даже купить себе новую одежду, но это его волновало меньше всего.

Бадранг быстрым шагом шёл по тому, что некогда было мягкой песчаной тропинкой. Меньше чем за сезон эта старая деревенька стала ему, Бадрангу, вторым домом. Никакое другое место не будило в душе молодого горностая так много счастливых воспоминаний, как это, каждый шаг, каждая травинка напоминало о чём-то хорошем. Фернандо вошёл в жизнь Бадранга в один из самых тяжёлых её моментов. Только он смог вернуть молодого горностая к жизни после всего, что с ним случилось. Фернандо обладал редким даром чувствовать настроение других зверей очень тонко и всегда умел найти такие слова, от которых становилось легче на душе, и сразу же появлялось желание жить дальше, несмотря ни на что. Каждое слово утешения, сказанное Фернандо, было не пустым звуком, но ложилось как бальзам на измученную душу.

Но вот уже вдалеке показался тот самый дом, внешне ничем особо не отличавшийся ото всех остальных. Те же потемневшие от времени брёвна, из которых были сложены стены, та же почти провалившаяся крыша, заросший сорняками огород. Дом, в который Бадранг много дней подряд шёл с невероятной охотой, зная, что ему там будут рады всегда. Но сейчас ему надо было вовсе не туда. Остановившись на секунду и тяжело вздохнув, молодой горностай свернул на другую тропинку - ещё меньше заметную в траве. Она вела в сторону ближайшего леса.

Воспоминания всё ещё не собирались оставлять Бадранга. Как бы ни старался не думать о своём друге, всё напоминало ему о нём.

Фернандо был очень хорошим и добрым зверем, однако, у него была одна черта, весьма сильно пугающая Бадранга: дикая тяга к приключениям, и к приключениям далеко не безобидным. Стоило друзьям молодого горностая высказать любую безбашенную идею - будь то попытка залезть на самое высокое дерево в округе, или же грандиозная битва с лесными бандитами, коли периодически появлялись в опасной близости от деревни - как у Фернандо сразу же в глазах появлялся безумный блеск, азарт. И молодой горностай из кожи вон лез, дабы осуществить идею любыми способами. Никогда он не шёл на свои приключения один, приглашал всех друзей, включая Бадранга, однако, тот нисколечки не разделял тягу друга к авантюрам. И потом, выслушивая восторженные рассказы Фернандо о его "вчерашней битве", Бадранг чувствовал, как холодок пробегает по его коже. Он боялся за своего друга. Боялся, что тот рано или поздно убьётся или покалечится, однако судьба благоволила Фернандо. Изо всех своих заварушек и походов молодой горностай выбирался целым и невредимым, а потом ещё упрекал Бадранга, говоря, что он слишком многое потерял, не пойдя вместе с ним.

Бадранг усмехнулся, вспомнив, как как-то раз напрямую спросил Фернандо, не боится ли он умереть. Ведь вся шкура молодого горностая хранила следи разномастных приключений, как у бывалого вояки. Шрам через всю щёку, рассечённое надвое ухо, след через всю грудь, следы от ран на предплечьях и запястьях - всё это пугало и даже несколько отталкивало. Но Фернандо только отмахнулся от Бадранга, сказав: "Боюсь, что в Тёмном Лесу меня настолько не рады будут видеть, что я вряд ли вообще умру хоть когда-то".

А как-то раз Фернандо взял Бадранга с собой в ночное плавание по горной речке. Бадранг даже зажмурился, вспомнив кажущиеся тяжёлыми ледяные брызги, градом падающие на шкуру и хлипкую лодочку двух молодых зверей, свистящий ветер, бивший по морде словно плеть, ощущение того, что лодка сейчас разобьётся, напорется днищем на камень или же врежется в высовывающуюся из воды скалу, темноту и те же ледяные брызги в глазах, мешавшие обзору, то, как он сам, Бадранг, вцепился в борта лодки, словно утопающий - за соломинку. А где-то рядом - весёлый смех Фернандо и его радостные крики: "Эй, не скисай, это ещё, считай, не трясёт!" А потом - мирное свободное плавание по ночной равнинной речке. Тихое журчание воды, шелест растущих на берегах деревьев, еле слышное кваканье лягушек и уханье сов, долетающее откуда-то из леса. Всё это навевало такое спокойствие, что хотелось просто остановиться на месте, прочувствовать каждое мгновение той ночи, чтобы потом не забыть этого никогда.

Неоднократно Бадранг вспоминал разговор, произошедший тогда между ним и Фернандо. Его, казалось, ему точно не удастся когда-либо забыть...

- Ночью тут красиво, - сказал Фернандо, ложась на спину на дно лодки. - Всегда любил её больше, чем день. Хотя именно ночью тогда... да.

- Что? - спросил Бадранг, чувствуя, что его собеседник смутился. Он ожидал, что Фернандо переведёт разговор на другую тему, но тот лишь слегка улыбнулся и продолжил:

- Мой отец выгнал меня из дома. Сказал, что я - хомут на его шее. Я убежал сначала к своим друзьям, потом всё дальше... дальше от них и своего дома. Я просто не смог оставаться в тех краях. Надеюсь, что больше я туда никогда не вернусь.

Бадранг отвёл глаза. Почему-то он никогда не мог смотреть в глаза Фернандо, ощущая себя даже как-то неловко перед другом:

- А почему...

- Почему мой отец так поступил? Знаешь, я не раз задавал себе тот же самый вопрос. Видимо, у него имелась причина. И вот я помню, как в тот самый вечер лежу я на траве, а надо мной - те же звёзды, деревья, листья шелестят. Красиво...

Это был единственный раз, когда Фернандо сказал хоть какую-то личную деталь. На следующий день Бадранг хотел расспросить своего друга получше о его прошлом, жизни, месте, где он когда-то жил и откуда ушёл, но не смог. Слова словно бы застряли где-то в глотке и так и не смогли выйти наружу. Вынырнув из пучины воспоминаний, Бадранг поднял взгляд и посмотрел прямо перед собой. Перед его глазами была старая проржавевшая ограда кладбища. Здесь хоронили всех зверей с окрестных деревень.

Медленно и осторожно Бадранг пошёл между заросшими могилами и покрытыми мхом могильными камнями. Никому не нужны были покоящиеся здесь звери, много сезонов никто даже и не думал их посещать. Место это навевало не страх и нечто тёмное, угрожающее - наоборот, от него веяло тихой печалью. До этого Бадранг был здесь только раз, однако, дорога на удивление чётко врезалась в его память.

Где же сейчас был Фернандо? Он умер, умер какие-то ничтожные две недели назад. Молодая жизнь его оборвалась, едва успев начаться. Нет-нет, он не погиб в драке и не свернул себе голову в одним из своих рискованных похождений. Все видели угрозу для него совсем не там, где она была. Старая врождённая болезнь сделала своё чёрное дело.

Ещё в тот день когда Бадранг только-только познакомился с Фернандо, он обратил внимание, что тот постоянно и как-то особенно тяжело кашляет. Будто бы какая-то неведомая сила рвёт его лёгкие изнутри. Когда же Бадранг спросил, что это с ним такое, Фернандо лишь отмахнулся, сославшись на то, что с ним всегда так, и что это совершенно не заразно. Сразу же Бадранг догадался, что его друг болен, но насколько тяжела его болезнь - это он так и не в силах был осознать полностью до недавнего времени. Месяц назад Фернандо на его, Бадранга, глазах, вдруг начал задыхаться, бешено хватать ртом воздух, хрипеть, а вскоре упал на пол без сознания. А спустя несколько недель молодой горностай умер, так и не придя в себя...

И только тогда Бадранг понял, почему Фернандо всю свою недолгую жизнь балансировал между жизнью и смертью, бросался в самые невероятные авантюры, искал приключения на свою голову, рисковал жизнью в боях с бандитами. Он знал, что долго прожить не сможет, и боялся, что за свою короткую жизнь не успеет сделать ничего, хотя свой страх тщательно скрывал под маской весельчака и авантюриста. Фернандо знал, что каждый миг может стать для него последним, и он не боялся смерти, принимая её как неизбежную данность.

И вот, наконец, Бадранг нашёл нужную ему могилу. За прошедшее время среди посаженных чьей-то заботливой лапой простеньких жёлтых цветков уже успела вырасти сорная трава. У Фернандо не осталось родственников, которые могли бы проследить за местом его упокоения, а его многочисленные знакомые, судя по всему, забыли молодого горностая после смерти. С некой горечью Бадранг подумал, что вряд ли бы Фернандо хотел себе такой участи.

Опустившись перед могилой на колени, Бадранг положил лапу на могильный камень и склонил голову. В этот день он решил, что раз и навсегда уйдёт из этих земель. И он просто не мог уйти, не попрощавшись с тем, кто так много сделал для него за такой короткий срок, так многому научил его. И тогда, сидя в безмолвии у могильного камня, Бадранга не покидала уверенность, что кто-то - и он даже знал, кто именно, - сейчас стоит у него за спиной, пусть и невидимый глазам смертных, но по-прежнему улыбающийся своей чуть плутоватой, но такой заразительной улыбкой.

"Возвратиться к фанфикам"