Nibelung111

Какие отличные рисунки!!!

Уууухухууууу, я твой фанат!

Суперски

Великолепно! А последний вообще роскошен!!!

Медалькиииииии!!!!!! Жаль, рисовать не умею :D

Всем нравятся! Волки рулят! Ооооууууууу!!!

Рисунки отличные!!!!!!!!!!!!!!!!

Шикарные фигурки!!!! Супер!!!! А оружие какое классное!!!

Классные рисунки!!!

KPbICKA Missis_Slagar СПАСИБО ОГРОМНОЕ!!!!!

ДОРОГАЯ КРЫСКА, С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!!! ЖЕЛАЮ МИЛЛИАРД РАДОСТНЫХ МОМЕНТОВ И ВЕЧНОСТЬ СЧАСТЬЯ!!! УРАААААААААА!!!!

Крысотищщщща

суперрр

жжжеееесть, шикарно!

БРАВО, великолепные рисунки!!!

БРАВО, великолепные рисунки!!!

Отличнейшее повествование!!!

Стальнолапка, благодарю! :) на счёт продолжения не знаю, собирался продолжить другой проект

СПАСИБО!!! Старался изо всех сил :) Очень рад, что понравилось :)))

ГЛАВА 7. Клуни стоял на балконе бывших барсучьих покоев и с высоты наблюдал за суетой солдат. Поверженный Саламандастрон стал его полноправной твердыней, но великий полководец не собирался задерживаться в нём. Взор его единственного горящего внутренним огнём глаза был устремлён на восток, туда, где в окоёме Леса Цветущих Мхов высились красные стены аббатства-крепости, некогда не покорившегося ему. Тёмное торжество вдруг вспыхивало в оке того, кто когда-то был пиратским капитаном и пытался взять неприступную цитадель, но заплатил за смелость жизнью. Теперь его приветствовала армия большая, чем мог сосчитать один зверь, ни разу не сбившись. И эта армия готовилась в поход. Поход возмездия. Зевая и потягиваясь, на балкон вышла Крыска и тут же прильнула к мужу. Да-да, именно к мужу. И это она так решила, ну а сам новоявленный супруг и не возражал (попробовал бы!) Сморщившись на утреннее солнышко, она спросила: - Мы пойдём на Рэдволл пешком? - Да, дорогуша, но не бойся, твои лапки не устанут. Я буду нести тебя на лапах. - А если твои лапы устанут? - На этот случай у меня есть несколько десятков тысяч остолопов, чтобы нести тебя в паланкине! Звонкий девичий смех слился с хриплым хохотом, заставив работавших у подножия горы воинов взглянуть вверх. - А всё же жаль, сюда мы так мило доплыли… вот бы нам настоящие корабли, на которых можно было бы отправиться хоть на край света! Не то, что эти неуклюжие плоты… В голосе Клуни проскользнуло затаённое довольство: - Будут корабли, милая, будут… А там посмотрим, далеко ли край света, и можно ли поживиться за ним… …Необозримая армия Клуни уходила на восток. Бесконечной чередой, словно волны в бушующем океане, шли полки, маршировали легионы, поспешали племена, катились подводы с провиантом, огромными бочками воды, пыль от миллиона лап закрывала солнце и остающийся позади Саламандастрон. В горной твердыне оставался многочисленный гарнизон во главе с Кроликобоем, столь сведущим в инженерном деле. Изобретательный хорёк, несмотря на свою весьма тяжеловесную фигуру, излазил внутренности вулкана от кузницы на самом верху до самых мрачных подземных щелей и, выявив все сколько-нибудь уязвимые места, укрепил их, превратив Саламандастрон в совершенно неприступную крепость. А трёхтысячный гарнизон заставлял всё побережье дрожать от страха. В гарнизоне осталось примкнувшее к победителям племя местных морских крыс, промышлявших пиратством, но разбитых Дозорным Отрядом. Все захваченные рабы вместе с солдатами днём и ночью валили лес, пилили доски, строили верфи, ставили стапеля, а сведущие в кораблестроении и мореплавании крысы закладывали сразу пять кораблей. Настоящих, морских, больших. Быстрых. Боевых. В кузнице не смолкал лязг молота, оружие, металлические части кораблей, пилы и топоры ковались без остановки, визжали точильные круги, огненными хвостами искр подпаливая шерсть мастерам. Строительство флота Клуни Хлыста шло полным ходом. Сам же великий предводитель хищников вместе со своей супругой победным маршем шёл с верным войском через Страну Цветущих Мхов. Никто не осмеливался встать на пути несметных полчищ его воинов, офицеры поддерживали в подразделениях железную дисциплину, а из леса, с болот, рек и дальних пределов страны под лапу легендарного победителя стекались всё новые и новые отряды, племена и целые народцы, чтобы в лапу с ним идти к победе. Полноводными реками текла со всех сторон богатая дань, сытые воины гордо кричали славу своему предводителю и самим себе. Неисчислимая мощь, словно океанская волна, неудержимо катилась вперёд, подминая под себя целую страну и только ширясь с каждой пройденной милей. И вот настал тот день, когда впереди над лесом показались шпили Рэдволла. …Солнце уже село, когда Призрак доложил о том, что аббатство, эта цель двух жизней, в нескольких часах ходьбы. Усталый взгляд Клуни, утомлённого днём пути, вдруг вспыхнул жгучим пламенем. Когтистая лапа намертво стиснула рукоять меча… …Когда усыпанный алмазной крошкой звёзд чёрный бархат ночного неба над кронами сменил серо-голубой шёлк утра, робкую тишину пугливых предрассветных минут вдруг разбил на звонкие осколки слитный набат двух колоколов. Дробясь и раскатываясь брызгами эха по лесным закоулкам, бронзовый гром колебал ткань наливающегося пламенем утра. В частых ударах колоколов чувствовалась затаенная паника, словно два металлических голоса кричали: «Бегите! Спасайтесь, кто ещё может! Клуни идёт!» Легионы Клуни Хлыста окружили Рэдволл. А сам предводитель несметного воинства стоял впереди всех, прямо напротив Главных Ворот, и смотрел на возносящиеся к лёгким облакам красные стены. Что было в его взгляде, то полыхавшем огнём, то погасавшем на миг, то вновь вспыхивавшим стальным клинком? Та, далёкая жизнь, полная моря, странствий и побед, триумфальный поход через Страну Цветущих Мхов, будоражащая осада и торжество в покорённом замке? Смертельная свистопляска отточенной стали в колокольне, тусклый мгновенный взблеск падающего колокола? Медленно отворяющиеся Врата Тёмного Леса, жизнь без жизни, вне времени, без цели и смысла? Обжёгшая пламенем надежда, чудесное возвращение спустя века? Великие победы новой жизни, затмившие победы прошлой? В тревожных голосах бьющих колоколов ему слышался тот грозный и басовитый голос древнего колокола, последним своим ударом пробившего его смертный час. Старый страх ледяными иглами уколол сердце, заставив сильнее стиснуть рукоять меча. Ярость огненной волной поднялась в груди, единственный глаз впился взглядом в не сдавшиеся стены, на которых суетливо выстраивались крошечные фигурки защитников. Раскалённый краешек солнца прожёг на востоке небо, первые лучи отскочили искрами от обнажившейся стали. Свирепый, неистовый рёв капитана-завоевателя, перекрывая несущийся с колокольни трезвон, грянул, подобно грому: - НАА ШТУУУРМ! …Неисчислимый океан воинов выхлестнул из-под крон леса и застыл на последнем рубеже вокруг неприятельских стен. Казалось, красно-серая в предрассветном тумане громада аббатства тонет в живом море. Впереди всех безмолвно застыла одинокая фигура предводителя, чуть позади замерла тоненькая фигурка молодой крыски в начищенной кирасе, словно бы не решаясь потревожить одиночество полководца. Несколько минут, растянувшихся для обитателей аббатства в часы, командир несметного воинства, не шевелясь, смотрел на высящиеся бастионы. Свет утра мягко переливался на его латах, утренний ветерок колебал тяжёлые складки лилового плаща. В наступившей тишине было лишь слышно, как позвякивает сталь в рядах готовящихся к атаке солдат. Но, как только первые лучи рассветного светила медно-медовыми мазками легли на землю, застывшая в каком-то оцепенении фигура вздрогнула. Выхваченный из ножен меч сверкнул огненным жаром, а сильный порыв ветра, словно дыхание пробудившегося леса, взметнул крыльями за его спиной плащ и разнёс по округе громоподобный приказ. И тут же недвижимое безмолвие развеялось, словно мираж. Казалось, отзвуки этого голоса, эхом отражаясь от стройных шеренг воинов и ширясь с каждым мигом, подобно девятому валу, обретают собственную жизнь и несутся всё дальше, пробуждая застывших в напряжении бойцов, ныряя под кроны деревьев, скрывавших ещё более необозримые громады войск и, достигнув апогея, подхваченные десятками тысяч глоток, могучим импульсом бросают ощетинившиеся сталью массы вперёд, и вот уже плотные каре когорт, словно волны живого океана, маршируют мимо великого полководца, чей меч по-прежнему устремлён жалом острия на колокольню… …В едином порыве всё пришло в движение, и кольцо войск вокруг стен стало затягиваться. Со стороны Рэдволла долетели кличи: «Логалогалогалог!», «Кровь и уксус!», «Рэдвоооол!», в ответ со всех сторон грянули, словно необузданная весенняя гроза, раскаты: «КЛУНИ, КЛУНИ, КЛУНИ ХЛЫСТ!!!» Штурм Рэдволла начался. Со стен хлестнули стрелы и камни, прочертили воздух дротики, но атакующие солдаты подняли над головами щиты, и лишь немногие вестницы смерти нашли своих адресатов. Тут же ответили лучники и пращники Клуни, и плотная туча стрел и камней затмила на несколько мгновений свет ещё только входящего в силу утра. Краткий перерыв – и вот уже выстроившиеся на расстоянии полёта стрелы лучники стреляют без остановки, накрывая аббатство безостановочными залпами. Свист тысяч стрел зловещим шипением рассёк свежий воздух. Защитники, как могли, прятались за зубцами, но всё новые и новые стрелы находили цель, всё меньше и меньше стрел летело в ответ… И вот под прикрытием лучников солдаты достигли аббатства. Полетели в ров вязанки хвороста, делая из воды сушу, взмыли ввысь и прижались к стенам стройные штурмовые лестницы. Несколько из них тут же полетели обратно, отброшенные рэдволльцами, но картины это не меняло. Слишком велики были силы Клуни Хлыста, слишком малочисленны были защитники Рэдволла. И вот уже на стенах завязалась отчаянная, свирепая схватка за каждую пядь красного от природы и свежей крови камня. В аббатстве, помимо его обитателей, заняли оборону ещё белки, выдры и землеройки Гуосим, бешено сопротивлявшиеся натиску хищников, но всё же и без того прореженный недавней битвой с войсками Костегрыза гарнизон после массированного обстрела напоминал старый забор. Новые и новые волны опьянённых битвой и удачами солдат сметали значительно более малочисленных защитников, и вот уже три из четырёх стен захвачены воинами Клуни. Продолжала сопротивляться лишь Западная стена с Главными Воротами, которые никто не собирался ломать – лорду Хлысту нужен целый замок, а не его обломки. Потому же и не использовали горящие стрелы. Но любое сопротивление было обречено. Сверху донёсся рёв сражающейся барсучихи, но и он вскоре захлебнулся… Уцелевшие защитники стен отступили в Главное здание. Со всех четырёх сторон донёсся ликующий победный клич, сообщающий о том, что стены Рэдволла покорились мощи воинов Клуни. Атакующие хлынули вниз, во двор аббатства. Главные Ворота распахнулись, впуская крысиного полководца внутрь. К гордо вошедшему Клуни тут же бросился сияющий, как начищенный клинок, Краснозуб и, браво отсалютовав палашом, рявкнул: - Стены наши, капитан! А скоро мы выкурим их и из аббатства. Эх, нам бы огненными стрелами пару раз с повтором… Столь глубокомысленная идея была загублена на корню начальственным рыком: - Тот, кто подпалит мой замок, будет тушить его собой!!! Над головами вдруг суматошно забили затихшие было колокола, заставив всех вздрогнуть. Взгляд единственного глаза Клуни с ненавистью впился в сияющие в утренних лучах крутобокие колокола, мечущиеся под балкой колокольни. Какой-то жирный то ли мыш, то ли хомяк яростно терзал канат звонницы. Но не успели проклятия сорваться с уст Клуни, как сразу три длинных стрелы встретились в сердце звонаря. Истошно лязгнув бронзой в последний раз, колокола умолкли… …Из бойниц, окон, всех щелей летели стрелы, камни, лился парящий на прохладном воздухе кипяток. Раздавались вопли раненых. Рэдволл сопротивлялся изо всех последних сил. Но уже выстраивались для последнего штурма грамотно прикрытые широкими щитами отряды, десяток крыс нацеливал таран н двери главного входа, со всех сторон солдаты пытались проникнуть в любую прореху, в каждую бойницу били целые группы лучников… Вдруг в воздухе рассыпался сухими хлопками шум множества крыльев, яростный свиристящий грай дробным крещендо резанул по ушам. С неба на воинов армии Хлыста пикировала целая туча воробьёв! Вот острые когти и крепкие клювы уже добрались до кого-то, в стройных рядах возникла сумятица… Но на встречу туче живой уже устремилась туча смерти. Целая стена из стрел на миг разделила землю и небо, и вопли ярости сменились стонами и разрозненными криками ужаса. А лучники дали уже новый залп. На землю, на головы, на подставленные щиты посыпались утыканные стрелами птичьи тела, кровь окропила сражающихся, в воздух взмыли вырванные перья. Несколько чудом уцелевших воробьёв в отчаянной попытке спастись устремились обратно к чердакам, но неумолимые вестницы смерти уже сорвались с тугих струн, мгновенными росчерками отмерив мгновенья жизни. Воздушные воины, раскинув вмиг отлучённые от неба крылья, рухнули вниз, под лапы атакующим. Торжествующий рёв «Клуни, Клуни, Клуни Хлыст!» сотряс красные камни, отразившись громом от высоких стен. Грозным набатом ударил в дубовые створки таран… …Воины Клуни ворвались в аббатство сразу в нескольких местах, мгновенно огласив торжественные своды лязгом отчаянной схватки. Завязался последний, смертельный бой, в котором одним суждено обрести славу победы или погибнуть, а другим – умереть или жить рабами. Рабами никто в Рэдволле становиться не хотел… Последние уцелевшие рэдволльские лучники занимали галереи и переходы, сверху и вдоль стен посылая в мгновенно заполнивших всё пространство хищников последние оставшиеся в колчанах стрелы. Некотрые выдёргивали стрелы из уже мёртвых тел и посылали обратно… Свободные умирали свободными, и Клуни с каким-то мрачным одобрением взирал на последние подвиги обитателей Красных Стен. Проверив когтем остроту меча, Клуни шагнул внутрь. Внезапно кто-то почтительно, но твёрдо ухватил его за лапу. Раздражённо обернувшись, он увидел позади Григгу, протягивавшую ему какой-то мешочек. - Что это? Спокойный взгляд мудрых глаз в ответ на его пылающий боевой яростью взор: - В этом мешочке – то, что осталось от артефакта, вернувшего нас из Тёмного Леса. Осторожно, о Клуни, не рассыпь прах. - На что мне нужна какая-то пыль?! Я не собираюсь обратно! Недоумённый и недовольный рык командира заставил бы вздрогнуть любого его генерала, но раздавшийся в ответ голос знахарки прозвучал уверенно и спокойно: - Твой меч сокрушает камень и железо, но есть то, что неподвластно стали. То, что не убоится клинка, отступит перед этим пеплом. Ведь то, что способно исторгнуть из небытия, может и вернуть обратно… Чёрный шёлковый мешочек исчез в складках капитанского плаща. Последняя группа сопротивлявшихся сплотилась прямо перед ним, в Большом зале, под гобеленом Мартина Воителя. С усмешкой Клуни разглядел следы штопки по краям изображения мыши-воина – когда-то он развевался на его штандарте. Несколько мышей, белок и выдра нацелили на противников копья и дротики, впереди всех стоял молодой высокий мыш в латах, держа в лапах прекрасный меч. На миг перед внутренним взором Клуни пронеслись картины прошлого. Те же латы на Воине Рэдволла, тот же меч, перерубивший колокольный канат… Прогнав морок, Клуни стиснул рукоять меча. Сейчас, сейчас он раз и навсегда покончит с призраками былого. Тот, кто сбежал из Тёмного Леса, страхов минувшего не боится. Мыш-Воин угрожающе махнул мечом, и выстроившиеся перед Клуни солдаты во главе с Краснозубом тут же сомкнули щиты, прикрывая командование, но Клуни презрительно отпихнул их в стороны и с мечом наголо вышел вперёд. Не успели щиты сомкнуться вновь, как в прореху тут же проскочила Крыска, а за ней полный решимости защищать любовь командира до последней капли крови (желательно, вражеской) Краснозуб. Воины образовали полукруг, замкнув Клуни и его врагов в стальную дугу. Под сводами прокатился громовой голос полководца: - Я – Клуни Хлыст, я вернулся отомстить и взять то, что принадлежит мне по праву завоевателя. Сдавайтесь и служите мне или умрите! Вперёд выступил на шаг и мыш в доспеха: - Я – Мартин Третий, Защитник Рэдволла. Ни я, ни мои друзья не станем твоими рабами, крыса. Не знаю, как ты смог обмануть Вечность, ты захватил аббатство, но меч Рэдволла поразит тебя снова, как и сотни сезонов тому назад. И больше ты не вернёшься. Сражайся или сам сложи оружие! Мартин по-прежнему с нами! Насмешка в хриплом голосе крысиного полководца стегнула раскалённым кнутом сарказма по противникам: - Однако, с каждой новой версией мартины всё больше мельчают. Да, я нашёл способ вернуться из Тёмного Леса и в ближайшую сотню сезонов возвращаться туда не намерен! О Великие Сезоны, сколько пафоса! Прошлый раз я победил в честном бою, но был подло убит, поверив лживому слову твоего предшественника! Вы, мирные, все такие – только и можете, что цацкаться со своими мирными ценностями, которые не способны отстоять, а когда доходит до честной схватки, идёте на любую подлость, оправдываясь высокими целями! Вы нежизнеспособны, и сегодня вы уступите своё место нам, покорителям Цветущих Мхов! А выцветшей тряпки я не боюсь. Если ты такой же слабак, как Матиас, то можешь атаковать скопом, моего меча хватит на всех. От оскорбления глаза мыши-воина потемнели. Лапы подняли меч Мартина, глухо звякнули сочленения лат, сохранивших последнего героя Рэдволла от тяжёлых ран в бою. Воздев древний клинок над головой, он ринулся на Клуни: - С нами Мартин! Рэээдвооооллл! За Клуни ответил его меч. Сцепились с лязгом клинки, рассыпая бледные искры. Воин Рэдволла бил без пощады, нанося один удар за другим, делая выпады, полосуя воздух. Клуни больше не ухмылялся, сосредоточенно парируя удары, но в его движениях и поведении не было ни страха, ни замешательства. Защитник аббатства был достойным, опытным противником, но всё же не настолько. Он жил лишь несколько десятков сезонов, Клуни же не выпускал меч из лап многие века, оттачивая искусство разить в тысяче схваток. И вот, когда воин в доспехах нанёс очередной удар, Клуни поймал меч противника на хитрый приём, парируя вниз и в сторону, и тут же ударил сам. Звонко лязгнула сталь под острым клинком, на панцире осталась зарубка, но древние латы выдержали, уберегая хозяина от смертельной раны. С этого момента противник Клуни стал осмотрительнее, чаще переходил из наступления в оборону, следя за вражеским мечом. А вот про хвост с шипом, которым Клуни с начала боя ни разу не воспользовался, он забыл. И когда Воин аббатства бросился в очередную атаку, бешеным натиском отбрасывая врага, Клуни Хлыст воспользовался своим грозным оружием, давшим ему прозвище. Податливо отступив под натиском противника, отражая мечом сыплющиеся градом удары, Клуни неожиданно ударил хвостом. Живой хлыст с огромной силой ударил по наступающему противнику сбоку, сбивая его атаку, толкая в сторону, нацеленный в голову Клуни меч со свистом рубанул воздух, и в тот же миг могучий крыс сделал давно подготавливаемый выпад. Клинок Клуни Хлыста со скрежетом ударил прямо в сочленение доспехов, со скрежетом вгрызаясь между пластин брони, и Клуни всем весом навалился на эфес, погружая меч ещё глубже… Лязгнул выпавший из ослабевших лап меч Мартина. Звякнул сталью выдернутый из лат обагрённый клинок. Миг, показавшийся вечностью – и поверженный воин в доспехах с грохотом рухнул на каменные плиты. Эхо звенящей стали заглушил победный рёв воинов, ставших свидетелями триумфа своего вождя. С радостным и гордым возгласом к победителю подскочила Крыска... И тут же отлетела назад, к Краснозубу. Взгляд единственного глаза Клуни, не отрываясь, сверлил вытканного на гобелене Мартина. И во взгляде этом тлел беспокойными углями страх. Заметив напряжение своего предводителя, офицеры и воины тоже устремили глаза на древнюю вышивку… И вдруг по рядам бойцов прошёл судорожный вздох испуга и неверия. Старинное поблёкшее изображение на глазах возвращало утерянные краски, становилось более чётким, приобретало…объём? И вдруг окончательно перестало походить на цветные нити на холсте. Заставив ряды воинов поспешно отступить к выходам и стенам, с гобелена беззвучно шагнул Мартин Воитель. Полупрозрачная огромная фигура воздвиглась над опешившим Клуни призраком возмездия. Из ниоткуда родился и загремел в головах гневный голос: - КАК СМЕЕТЕ ВЫ УГРОЖАТЬ МОЕМУ ДОМУ, ГРЯЗНЫЕ ХИЩНИКИ?! КАК СМЕЕТЕ ОБНАЖАТЬ СВОИ МЕЧИ ПРОТИВ ЕГО ОБИТАТЕЛЕЙ? Я – МАРТИН ВОИТЕЛЬ, И Я ХРАНЮ ЭТО МЕСТО! ЗА ВАШИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВАС ЖДЁТ СТРАШНАЯ КАРА! НИКТО ИЗ ВАС БОЛЬШЕ НЕ ПРИЧИНИТ ВРЕДА! КЛУНИ ХЛЫСТ, ТЫ ОТПРАВИШЬСЯ К АДСКИМ ВРАТАМ! Страшный голос умолк, оставив после себя смятение и ужас в сердцах воинов, и колосс из прошлого шагнул вперёд, занося призрачный меч над Клуни. Солдаты в панике бросились покидать зал, Краснозуб силком тащил прочь упирающуюся Крыску, звавшую своего возлюбленного, но сам крысиный полководец, несмотря на страх перед ожившим кошмаром, остался спокоен и не двинулся с места. Его звенящий от напряжения и гнева голос огненной волной прокатился по залу: - Теперь это моя крепость, мышь! И я не боюсь дохляков! Ты – всего лишь призрак, бессильный даже поднять свой настоящий меч, бесплотная картинка с пыльного гобелена! Эта земля теперь принадлежит мне, а ты убирайся в тёмный Лес!!! Лапа Клуни Хлыста нырнула в складки плаща и вдруг взметнулась навстречу призраку Мартина, выбрасывая в воздух облако унесённой из Тёмного Леса пыли! Серо-сизый прах рассеялся пыльным пологом, накрывая собою шагнувшего к Клуни Мартина, и вдруг превратился в сверкающую завесу! Словно бы каждая его пылинка разгорелась ярким зелёным светом и вдруг превратилась в частицу непроницаемого мрака, в дырочку в ткани мироздания, окутывая призрачную фигуру Воителя коконом точек тьмы. Древний призрак рванулся, пытаясь стряхнуть с себя нечто, но было уже поздно. Прах порождения вечности вдруг вспыхнул нестерпимым, невозможным… чёрным?! светом, взорвавшись словно бы светом наоборот, на миг погружая огромный зал в беспросветный мрак, отдавшись шумом безмолвия в голове Клуни, и сгинул без следа. Свет из витражных частью выбитых окон радужными лучами рванулся в освобождённое от тьмы помещение, высосанные мгновением не-жизни звуки шумной гурьбой раскатились под сводами, а посреди опустевшего зала одиноко стоял, словно бы окаменев, высокий крыс, сжимая в одной лапе меч, а в другой – скомканный кисет. Невидящий взгляд его единственного глаза был устремлён в пустоту сквозь то место, где только что высилась угрожающая фигура. В зал робко заглянули Краснозуб и несколько воинов, не увидев опасности, осторожно вошли. Отпихнув в сторону генерала, к Клуни бросилась Крыска с палашом в лапе и схватила его за плечо. Только тут из груди полководца вырвался судорожный выдох, а взгляд приобрёл осмысленное выражение. Воин возвращался к жизни, словно бы заледеневшая от дыхания мира мёртвых жизнь в нём стала оттаивать под напором любви его верной спутницы, звонкими ручейками силы вновь наполняя его могучее тело. А в раздавшемся гневном рыке на струсивших солдат звоном победившей стали гремело торжество… ЭПИЛОГ, ИЛИ ВСЁ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ… …В Тронном зале Замка Клуни Хлыста, который сведущая в чуждых языках Григга называла не иначе, как Райгертбургом, горою шёл пир. Во главе длиннющего стола, ломящегося от всевозможных яств и бочонков с разнообразной выпивкой (эти мирные были не такими уж занудами!) в резном высоком кресле гордо восседал Лорд Клуни Хлыст. По правую лапу от него наслаждалась праздником, сидя в мягком кресле, его супруга Крыска. Далее по обе стороны стола веселились офицеры, а разодетая в парчовое платье Григга что-то тихо обсуждала с трезвым и серьёзным Призраком. На шее у неё висело тяжёлое ожерелье с багровыми гранатами – Клуни отблагодарил мудрую знахарку за избавившее от мстительного фантома средство. Впрочем, то, что висело, лежало и присутствовало на ушах, лапах и нарядах госпожи Хлыст, вообще не поддавалось перечислению – Клуни расстарался на новоселье. Праздновали сразу несколько событий – очередную богатую дань из леса (хотя и вполне посильную лесным жителям – Клуни сам установил размер, дабы крестьяне не бежали от бескормицы), привезённую на множестве подвод, разгружаемых до сих пор солдатами, и прибытие гонца из Саламандастрона – Кроликобой сообщал, что Первый флот Хлыста из пятнадцати кораблей спущен на воду и ждёт его приказаний на рейде Саламандастрона, чей гарнизон увеличился на несколько примкнувших крысиных племён, образовавших вокруг вулкана немалое поселение. В зале играла музыка, подвыпившие флейтисты выводили нечто совсем неимоверное, заставляя офицеров радостно барабанить кружками и кулаками по столу, солдаты тащили с кухни всё новые и новые блюда, а со двора вместе с криками довольных богатой данью воинов доносились звон молотов в кузнях, визг точильных кругов, острящих выщербленную в бою и только что выкованную сталь, громовой удар огромного гонга, отлитого по приказу Клуни из колоколов, оповестившего обитателей замка о наступлении полудня… А сам Клуни Хлыст сидел, выпрямившись в своём кресле-троне и сжав крепкой лапой драгоценный кубок с редким вином, доставленным из дальнего уголка Страны Цветущих Мхов, и смотрел поверх голов, пронзая своим неукротимым взором стены и пространство, туда, где за сотни миль от Райгертбурга, среди изумрудных крон деревьев яркой жемчужиной белели крепкие стены Флорета…

КРЫСКА, Вам спасибо!!!)))

Шикарно! Ярко! Звонко!

Я Нибелунг, я волк-мечник, Рождённый в северных чащобах, Сквозь жизнь и смерть лишь напрямик Иду, судьбой своей влекомый К незримой цели впереди, Что душу манит и тревожит, По бесконечному пути Спешу, беспечно-осторожен. Со мной лишь меч, товарищ верный, Чья сталь искрится серебром, Горит сапфир сияньем древним... А даль манит со всех сторон, Зовёт в леса на виднокрае, В поля цветущие у гор, И тайн познанье обещает Цветов таинственный узор. Я шёл вперёд, пересекая Родного севера леса, Покоя, отдыха не зная, Как ветер в хмурых небесах. В бою неравном и жестоком Я жизнь когда-то потерял, Пройдя сквозь смерти поволоку В Лес Тёмный на века попал, Но и там свой путь продолжил, Сквозь вечность устремил свой бег, Чувствуя, что снова должен Искать здесь то, что целый век Не мог найти в земной юдоли, И, вновь в пути, бежал сквозь ночь, Не зная слабости и боли, Готов все страхи превозмочь, Что жили в беспросветной тени В лесах, ущельях, пиках гор, Сокрыть искомое хотели, Но тьме готовил я отпор. Разя бесов клинком могучим, Я к цели непреклонно шёл Чрез дюны, чащи, волны, кручи, И камни силы я нашёл, Рубин и изумруд искристый, С сапфиром их соединив, Я круг замкнул той мощи чистой, Что всё накрыла, как прилив, И явь с безвременьем смешала, Меня над тьмою подняла, Кружила светом и бросала... И жизнь мне новую дала! Вот так вернулся я на землю, Чтобы продолжить здесь свой путь, Пройдя сквозь вечность, ценить время, С дороги светлой не свернуть. Вновь мчался я чрез лес зелёный Под солнца благостным теплом, И малахитовые кроны Мне тень давали жарким днём, А ночью, в мягком тёплом свете Пляшущего костерка Искры крал полночный ветер, Сияла в небе звёзд игра. И вот, в златых лучах заката, Под куполом узорных крон, Внезапно разнеслись раскаты... То был тяжёлой бронзы звон! Иду, влекомый любопытством, Сторожко меж дерев скольжу, Поют в закатном солнце птицы... Я к стенам красным подхожу... То было древнее аббатство, Что мир лесной в веках хранит. Надёжней стали его братство И стены крепче, чем гранит. Привратник отворил пред мною Створки крепостных ворот, И я вошёл... Вошёл без боя В добра и счастия оплот. Как гость желанный, принят был я В уюте славных красных стен, Под треск горящего камина Мы говорили ночь и день, И искры рэдволльских историй В душе моей зажгли тепло И радость мирной доброй воли, Что побороть способна зло, И тень Воителя аббатства Свет духовный мне дала, Истории своей богатство, Легенду света и добра. В аббатстве милом я остался На отдых краткий и покой, И звон вечерний отзывался В душе и счастьем, и тоской По леса дикого прохладе, По звону ключевой воды, По бликам в шумном водопаде И искрам каменной слюды, Ведь страннику так непривычно Под постоянным кровом жить, Среди существ небезразличных, Кому-то нужным снова быть... Душа лесная тосковала И снова в путь меня звала, Награду тихо обещала, Остаться в келье не дала, И вот, с рэдволльцами простившись, Я вышел рано поутру, В тот час рассветного затишья, Вздохнул глубоко на ветру И, оглянувшись на друзей, Пообещал себе вернуться. Звон бронзы грянул средь лучей... Вперёд, к опушке я метнулся, И снова я бегу один, Свободен, словно вешний ветер, Сам себе вновь господин, И горизонт лучисто-светел. И опять вокруг мелькают, Сливаясь в смазанный узор, Деревья, мимо пролетают, И славит солнце птичий хор. Тропинка вьётся прихотливо Между лесных дерев-колонн, В овраг ныряет торопливо, Где ручейка таится звон Хрустальный, ледяной, прозрачный, Его вода свежа, вкусна, И обещает день удачный, Несущий счастья свет сполна. Но за ручей, за склон оврага Тропа стежками траву шьёт, Зовёт в тенистую дубраву, Торопит, манит лишь вперёд, И я, её кайме послушен, Спешу по бархату полян, Чей покой не был нарушен, От воздуха свободы пьян, Бегу, усталости не зная, Сквозь леса чудный изумруд, За бурелом перелетаю В прыжке и опускаюсь... в пруд! Заросший мягкой, цепкой тиной, Он притаился средь дубов В траве преградою незримой В тени громадных тех стволов. Уух! Как его вода студёна! Купанье в нём вгоняет в дрожь, И, в прядях водных трав зелёных, Спешу от пруда быстро прочь, И весело мне, и досадно, И бодрость плещет через край, И на ветру в тени прохладно... Бегу сквозь мирный лесной рай Навстречу солнечному диску, Что над верхушками дерев, Сияет жарким боком, низко В лазури чистой замерев. Но вот сошла на нет тропинка, Путь продолжаю по траве, Горят жемчужные росинки В шелковой мягкой мураве, И воздух леса чистый-чистый Прохладой наполняет грудь, И синий небосвод лучистый Благословляет словно путь К неведомой желанной цели, К которой тянется душа, Вот уж дубы сменяют ели, Смолистым запахом дыша, Хвоя землю устилает Звук гасящим сухим ковром, Смола тягуче застывает Душистым светлым янтарём, Качают ели малахитом Тёмным своих лап-ветвей, В пространстве, тишиной залитом Дрожат соцветия теней. Искры солнца золотого Блестят монетами вокруг, От аромата смоляного Захватывает волчий дух. Спешу вперёд без промедленья, Скольжу меж царственных стволов, Звенят в тиши утра мгновенья Ансамблем птичьих голосов. Уж солнце жаркое в зените Потоком щедрым льёт лучи В лесную тихую обитель И плещет золото в ключи Холодные в озёрах чистых, Где блещет рыба чешуёй, Ловя стрекозок серебристых, Висящих в дюйме над водой. А я всё путь не прерываю, Лечу вперёд, неутомим, И ветер тёплый обгоняю, И соревнуюсь ловко с ним. Но вот мой бег меня приводит К опушке солнечной лесной, Где на полуденной природе Беспечно дремлет томный зной. А перед лесом, словно море, Раскинулось безбрежно вдаль Хризолитовое поле Ковром роскошным мягких трав, И солнце путь остановило И словно б в зелень прилегло Лучами ломкими лениво, Даря земле своё тепло, И мириады самоцветов Душистых полевых цветов, Ловя от солнышка приветы, Дарят сиянье лепестков Жужжащим в сладком зное пчёлам, Что собирают дикий мёд, От жара летнего тяжёлым, К пыльце стремящим свой полёт. Привал короткий на опушке Устроил я, в тени сомлев На моховой лесной подушке Под сенью благостной дерев, И отдых сладостный недолго В тех райских кущах я вкушал, Вздремнув под листьев свежим пологом, Я полем вскоре поспешал. В ароматах разнотравья Я мчался с ветром взапуски, А вокруг, искрясь, играя Порхали ярко мотыльки. Вокруг простёрлась бесконечно Цветущая живая степь, Звенят кузнечики беспечно, И лишь холмов далёких цепь Равнину тонко обрамляет, Над полем впереди встаёт И что-то будто обещает... Лишь ветер лету гимн поёт В небесной сини безмятежной, Где воля дышит в облаках, Плывущих в вышине безбрежной, Нежась в солнечных лучах. К холмам далёким в синей дымке Я устремляю тотчас бег И солнца жаркие улыбки В душе несу, как оберег. Уж на закат идёт светило, Всё ближе высятся холмы, Плывут ко мне неторопливо В эмали нежной синевы... Вот позади осталось поле, За горизонтом скрылся лес... Покорный необычной доле, Спешу на холм под плат небес, И, бросив краткий взгляд прощальный, Бегу теперь между холмов В тиши лирически-печальной В закат багровый, словно кровь, Что каплями с небес стекает. Утих палящий летний зной, Природа мирно замолкает, Стихает всякий шум дневной. Холмы со всех сторон воздвиглись, Мне закрывая кругозор, Как волны в море, раскатились, Образовав собой узор, Лишь птицам видимый небесным, Что не боятся уз земных, Живя в эфире том чудесном, Ввыси любуются на них. Бегу, опять с холма спускаясь, Как бы скользя средь мягких трав, Над головою, разгораясь, Сияет солнечный пожар... Но что это? На дальнем гребне Того высокого холма Словно мелькнули чьи-то тени!.. Что же судьба мне послала? Обман усталых глаз бессонных, Ночлег в компании друзей, Дорогой дальней утомлённых, Иль бой в холмах среди степей? Нет, точно кто-то мне навстречу Спешит с холма...Блеснула сталь! Враг или друг? Сейчас отвечу! И волчий вой колеблет даль!.. Остановились незнакомцы, В траве мгновенно замерев... Блеснул металл в кровавом солнце... Вперёд метнулись вдруг, взревев! То шайка хищников разбойных Мне встретилась в пустых холмах, Готовы снова к беззаконью, Ко мне с оружием спешат. Всё ближе, ближе подбегают, Нацелив копий острия, Дугой широкой окружают... Но к битве уж готов и я. Отбив копьё, рублю другое, На вражин гневно зарычав, Готов к безжалостному бою, Схожусь с врагами на мечах. Лязг стали, искры, пламя схватки В крови бурлит. Задержан вздох... Кровь на мече... Дух терпкий, сладкий... Без промаха разит клинок! Когда-то, в прошлом том далёком, Мне меч разбойный жизнь прервал, Судьбы нить разрубив жестоко, В Лес Тёмный на века послал... Вскипает гнев волной багровой, Волчья ярость застит взгляд. Моей хотите жадно крови? Уж не вернётесь вы назад! И с силою упятерённой Я атакую их в ответ Посланцем правды разъярённым, Рублю, колю, и страха нет. И ран от вражьего железа Не чую, наступая вновь, Мелькает меч, словно завеса, И траву орошает кровь Врагов безжалостных, трусливо Пред мною отходящих вспять, Сверкает сталь, звенит спесиво, Но отступленья не унять. Удар, подкат, укол и выпад, Повержен, в траву летит враг, В крови пылает пламя битвы, Блистает меч в огне атак. Пред гневом волка бегут крысы, Визжат от ужаса хорьки... Привыкнув грабить ночью избы, От схватки честной далеки... Взлетает молнией разящей Клинок могучего меча, От напряжения звенящий... Разбойников крушу сплеча. За холм далёкий солнце село, Затих последний стали звон, Сумерек тень подоспела... Последний враг в бою сражён. Уж больше не устроят горе Они в селениях лесных... От ран стекают капли боли, Весь мир испуганно притих... Перевязав свои раненья, Без отдыха иду вперёд, Спешу сквозь тень без промедленья, Душа то стонет, то поёт После победной схватки жаркой... Как долго же не знал я битвы! Но злобных хищников не жалко... И меч мой остр, словно бритва! Вот с неба тихо опустилась Сапфирно-бархатная синь, В прозрачном воздухе сгустилась... Лишь дышит горечью полынь На холмов покатых склонах, Заката гаснут тихо угли, В бездне ночи звёзды тонут, Что свет свой стрелами метнули Из поднебесья в землю вниз, Мрак робким блеском разгоняя, Раскинулись покровом риз Алмазных с края и до края... Уж боя пыл угас груди, Зов ночи умиротворяет, И снова я бегу в пути, И сердце словно подгоняет Вперёд спешить, лететь в ночи, Как в неизменном Лесу Тёмном, Цель неизвестною найти... Млечный путь стекает томно Из ниоткуда в никуда, Бесшумна поступь мягкой ночи... Журчит поблизости вода... Блеск различили волчьи очи. В ночи искрится речки нить. К ней я иду неторопливо Умыться, жажду утолить, И отдохнуть необходимо. В речной прохладе смолкли раны, Ушла усталость, стихла боль, Покой потоком долгожданным Разлился сонмом мягких волн... В тиши полночной тонкозвёздной Я дрёме тихой предался До самой свежей поры росной, Когда восток уж занялся Сияньем утренним погожим, Гася звёзд бледные огни. Не медля больше, я продолжил Свой путь. Чутьём одним Я направление движенья Своего определял, Бежал вперёд без напряженья, В росе след тёмный оставлял... И снова блеск живого света, Под лапами шёлк мягких трав, Звенящее в зените лето, Тень малахитовых дубрав... В пути узорной вереницей Навстречу мне летели дни, Сезон перевернул страницу, Уж осени зажглись огни... Беззвучным золотом осенним Расцвел зелёный ещё мир, Наполнив светом даже тени, Прохладой напоив эфир... Уж листопад пожаром света Пространство леса закружил, Своим огнём сжигая лето, Пылая краской что есть сил И устилая мягко землю Ковром шуршащих золотых Искорок под леса сенью В лучах сентябрьски-косых. А я иду вперёд упорно, Бегу сквозь дождь и ветер Туда, в родные мне просторы, Где правит вечный север. И сердце вновь зовёт меня К снегам, к морозной ночи, К полярным радужным огням, И тайны мне пророчит... И я бегу сквозь лес осенний, Листва устлала мягко путь, Мерцают в чаще дымки, тени, И свежесть наполняет грудь. Чем ближе к северу, тем ярче Осенней ночи стылый мрак, Тем день короче, тучи мягче, И белый иней на ветвях Всё чаще поутру искрится, Алмазной пылью блещет хладно, И ветер северный резвится В опавших чащах невозбранно. Уж подморозило дорожки, Застыли лужи-зеркала, Метёт колюче снега крошка, Съедая капельки тепла... И вот одним прекрасным утром Весь мир устлал искристый снег, Глазировав, как сладкой пудрой, Леса, сковал быстрины рек Прозрачным, хрупким чистым льдом, Таким хрустальным, звонким, тонким, Словно накрыв одним стеклом Воды шумливые потоки. И ветер северный, студёный Борей напористо задул, В морозной стуже закалённый, Деревья вековые гнул, Тепло нещадно выдувая, Метель до льдинок-звёзд вздымал, Словно зимы белёсой пламя, Вокруг носился и стонал В ветвях узорных чёрно-белых На фоне плотных сизых туч, Смолкая вдруг оторопело, Когда слепяще-яркий луч, Пространство светом прожигая, Вдруг падал огненной стрелой С небес, однообразие разгоняя Сияньем солнечных чудес, Лазурью заливая небо, Очистив свод от облаков Тоскливо-траурного крепа, Играя крошкой огоньков. А вечерами над землёю Закат кровавый полыхал, Бурля огнистою струёю, На завтра холод обещал. На землю, спящую под снегом, Сумерек стекала синь, Даря эфиру тени негу, Густея в очагах низин. А льдисто-чистыми ночами, Когда природа крепко спит Вокруг под пышными снегами, Сиянье Севера горит, Раскрашивая ярко в краски Оцепеневший белый мир, Глядящий словно бы с опаской В цвета меняющий эфир. На горизонте сизой мощью Воздвиглись склоны древних гор, Словно складки снежной толщи... Гремит ветров холодных хор. К горам тем сердце меня тянет, Скорей зовёт вперёд, наверх, Сквозь вьюгу шепчет тихо, манит, Сулит неслыханный успех. И я иду, бреду сквозь бурю, Ветрам меня не испугать, Рождён в снегах, метель люблю я, И не привычен отступать. Вот роща бело-голубая Меня под кроны приняла, В луче случайном полыхая Огнями снежного тепла, Застыла в царственном безмолвии, Сторожко слушая мой шаг. В ней каждый звук - как сполох молнии, Пронзающий холодный мрак, Тишь пугливую мгновенно нарушает, Прозвенев в молчании лесном, В воздухе морозном затихает, И вновь деревья спят холодным сном. Буря замела в лесу тропинки, Уткнувшись тучей в серый горизонт, Словно исчерпав в себе снежинки, Распахнула синий небосвод. На целине кристально-белоснежной Я оставлял цепочку из следов, Идя вперёд по чистоте безбрежной Через дыхание звенящих холодов. Просвет в деревьях, блеск седой равнины... Остановилась роща на краю Заснеженной торжественной пустыни, Расстелившей простыню свою Накрахмаленную прямо до предгорий, До самых серых и тяжёлых скал, Покрытых белой пылью снежной соли... Равниной снежной я к горам бежал. Вновь ветер северный завыл над головою, Смерчи снежные вокруг меня крутя, Застилая синь белёсой мглою, На крыльях ярости вперёд меня летя. Но не прервать мой твёрдый путь бурану, Я к холодам с рождения привык. Ждать погоды доброй я не стану, К цели я шагаю напрямик. Вот уж скрылась в снежных завиxрeниях Роща тихая, как благостный мираж, Как мирное и краткое видение... Ветер продолжает свой кураж, Завывает гневно, гулко стонет, Ревёт пургой, швыряя колкий снег, Мечется, в метели белой тонет, Грозит похоронить в снегу навек. И к голосу гневливого Борея Я присоединяю голос свой, И сквозь пургу всё громче и сильнее Звенит в пучине снежной волчий вой! И словно бы его тотчас услышав, Ветер северный ответно мне ревёт, Вздымая снег, толкая меня в спину, Помогая мне идти вперёд, вперёд!.. До скал обветренных добравшись наконец, Привал короткий сделал я в пещере, И вновь - вперёд! Зовёт к себе венец Горы, лишь укрепляя меня в вере, Что я пришёл сюда совсем не зря, Покинув тёплый и уютный Рэдволл, Что прежде, чем взойдёт опять заря, Я достигну неизвестной цели! И вот уж путь мой в гору забирает, По скользким скалам вверх меня зовёт, А ветер северный метель в лицо швыряет. Чернеет на камнях застывших лёд... Лапам скользко на обледеневших Карнизах узких склонов зимних гор, От пурги навек заиндевевших... Кругом пурга, куда не кинешь взор. Всё выше, выше к небу забираюсь, Не гнутся пальцы, холод здесь силён... Вдруг со скалы чуть вниз я не срываюсь В метель кипящую вокруг со всех сторон! Камней предательских, что вес не удержали, Шорох дробный тает там, внизу, А лапы ещё крепче уступ сжали, Вцепившись в льдисто-скользкую скалу. Но вверх! Коль жив, не время медлить, Тайна гор разгадки моей ждёт, На вопросы все пора ответить, А потому вновь лезу я вперёд. А наверху, в белёсом горном склоне, Открылся сумрачный, как ночи тень, провал. Туннель? Пещера? Я узнаю вскоре. И снова мускулы в усильи напрягал, Подтягиваясь вверх на острых камнях, Нащупывая лапой выступ, щель, Скользя опять, цепляя лёд когтями, С трудом дыша сквозь жгучую метель. Но вот уж наконец я на площадке Скалистой перед тёмною пещерой. Стиснув меч, шагнул я без оглядки В стылый мрак, в душе запасшись светом. Глаза мои привыкли вскоре к тени Непроглядной, что текла вокруг меня, Своды каменные различив туннеля, Никогда не знавшего огня. Касаясь лапой камня стылых стен, Я шёл вперёд сквозь вату тишины, Живая тень кралась вперёд сквозь тень... Казалось, жизни переходы лишены Всякой, но мой чуткий волчий слух Ловил неведомые шорохи и скрипы... Кто там? Зверь или бесплотный дух? И что это вдали за звуки, хрипы?.. Надеюсь, это низовой сквозняк Порошу гонит по базальту пола, Сухими льдинками в отнорках тех звеня, Словно бы подыгрывая хору Безмолвия и вечной темноты, Что безраздельно здесь всегда царили Под сводами подгорной пустоты И холод вечный в скалах сих творили. Иду вперёд предельно осторожно, Направив в темноту стальной клинок, Крадусь сквозь мрак, на смерти тень похожий, Ощущая ветра хладный ток... Вдруг заставило меня остановиться Сомненье смутное. На месте замер я... Ещё лишь шаг - и мог бы провалиться! В полу разверзлась тёмная дыра. В базальте крепком был провал холодный, Что вглубь горы отвесно обрывался, Словно жадной тьмы оскал голодный, Что меня беззвучно дожидался... Лишь у стены шёл тоненький карниз, Узкий, словно каменная лента. Рискуя каждый миг сорваться вниз, Я по нему над пропастью шёл медленно. Шажок, ещё... Иду, к скале прижавшись, От напряженья кровь стучит в висках, А тьма, в бездонной яме распластавшись, Сжимает сердце в ледяных тисках. Вдруг лапа на мгновенье заскользила, И мрак словно метнулся вверх, за мной. Вцепившись в стылый камень, что есть силы, На кромке смерти удержался, чуть живой. Но вот уж позади провал бездонный, Вновь на лапах крепко я стою, Сжимая рукоять меча спокойно, Вперёд, к незримой цели я иду. Но тьма прожорливая за моей спиною Вдруг из бездны чёрной тучей поднялась, Нависла над моею головою, Беззвучным вихрем мрака завилась. Но против тьмы могильной мне бороться Уж приходилось в тех полуночных мирах, Где не светит живоносным жаром солнце, Где правит в тёмном небе лишь луна. И, не дожидаясь продолжения, Рассекаю тьму лучом меча, Готов к тяжёлому и страшному сражению, Мрак полосую серебром сплеча! Вдруг вспыхнул светом белым звёздно-льдистым Клинок мой верный, разгоняя тьму, Рассыпая чистой стали искры, И дух растаял, словно на ветру! Вперёд иду, уж ничего не опасаясь, Бросая мечом блики на базальт, На отдых и еду не прерываясь, Не обернувшись ни на миг назад. Вот уж сквозняк заметно посвежел, Свет тусклой искрой загорелся впереди, Знаменуя выход из пещер... А значит, я в конце сего пути, И до награды вожделенной уж недолго Мне добираться снова предстоит... Протянулись вниз по склону следы волка, Прошедшего сквозь сумрачный гранит. ...А снаружи царствовала ночь, С морозом звонким пики поделив, Что в высокогорья во всю мочь Ветром стылым бился, как прилив. Внизу, в снегах раскинулась долина Сокрытая от мира среди скал, Прекрасная, как древняя былина... В ней хранится то, что я искал. Вниз спешу, со скользких скал спускаюсь, Душа немирная торопит и зовёт, В груди, как пламенем, волненьем занимаясь, Звенит и словно бы неслышимо поёт. Струится льдом свет ясный лунный Каскадом тайных ночных грёз, И звёзд стальных орнамент рунный Инкрустирует мороз. Тишь безграничная в долине чутко дремлет, В ней каждый звук - как слово пустоты, И белизна нетронутая внемлет Сиянью звёзд небесной чистоты. Следов цепочка тонко убегает По склонам белым, устремляясь вниз, В снегу пестрит и между скал петляет, Чертя по снегу кружевной каприз. Спускаюсь всё ниже, Долина всё ближе, И сумерки синью текут, Ветры льды звонкие холодом лижут И Северу гимны поют. В сонном сумраке долины сокровенной Под лапами хрустит певуче снег, И тишина, как чистый вздох вселенной... Текут ввыси потоки звёздных рек. Уж ночи бархат выцвел в небесах, Разбавляя синью свою тень, Звенят минуты в мировых часах, Возвещая близкий новый день. В долину наконец-то я спустился, Всем сердцем ощущая свою цель, К которой я столь пламенно стремился, Обрести которую готов теперь. На пики острые холодных гор суровых Синий неба плащ атласом лёг, Мерцая блёстками созвездий незнакомых, В сапфир предутренний окрасил вечный лёд. А я иду, и прочь бежит усталость, Душа неслышным голосом зовёт, Уж цель близка, пройти осталось малость, Лишь не сворачивай, вперёд иди, вперёд! И я бегу, чутьём своим ведомый, Сквозь рощу, что в долине той росла, Беззвучен шаг мой, только снег холодный, Бликует в тишине немого сна. Всё выше деревья кроны возносят, Всё гуще сплетается чаща, Ветер холодный играет средь сосен, И, словно хрусталь настоящий, Звенит тонко, чисто в ветвях несогретых, Качая озябшую хвою, И летит над землёй, тонкой тенью одетой, Стремясь на небесную волю. Уж сумерек ситец совсем истончился, Прозрачной повис паутинкой, Отствет солнца над скалами в небе разлился В тишине той непуганой, дикой, Что не слышала сотни сезонов Ничьей поступи в тайном том месте, Только ветров напевные звоны Да снежинок неслышимый шелест. Вот стеною сплошной предо мною Встали деревья-колонны, Меж рассветом и сумрачной тьмою Караулом воздвиглись безмолвно. Сквозь завалы, кусты, буреломы Я упорно идти продолжаю, Дорогой тяжёлой не сломлен, Я заветную цель приближаю. Неожиданно, разом в миг краткий Предо мной вдруг стволы расступились, Разомкнули лесные порядки, На поляну меня пропустили. Средь дерев, в месте том потаенном Я увидел избушку в снегу В сосновом лесном окоеме. Свет утра заскользил по клинку Меча, что достал я из ножен, Готовясь опасность принять. Бесшумен и острожен, Я двинулся к дому опять. Но тишину ничто не нарушало, Под кровлею безмолвствовал покой, Лишь половица скрипнула под лапой, Да свет струился мутною рекой Из окон, инкрустированных тонко Узорами из ледяного серебра, Заткавшего собой поверхность стёкол, Как кружево природного добра. Сердце бешено стучит в груди набатом, Душа предчувствием в последний миг томит. Пройдя короткую из комнат анфиладу, Вхожу в последнюю... Что на столе лежит?! А над долиной в миг тот встало солнце, Из-за гор взметнув свои лучи, Огнём живым плеснуло вдруг в оконце, Словно бы забили вдруг ключи Света чистого в холодном полумраке, Рассеяв безвозвратно блеском ночь, Как пламя букв на сумрачной бумаге, Изгоняя темноту на время прочь. И лучик алый, словно бы точёный Из жаркого сплошного янтаря, Упал на переплёт багрово-чёрный, В металле уголков огнём горя. На столе, в дому уединённом, Пред мной лежал старинный фолиант, В бархат матовый переплетённый... За ним я шёл чрез множество преград! Так, значит, в нём моя награда, цель похода? Что сокрыто в сумраке страниц? Мудрость неизвестного народа? Вереницы незнакомых лиц? Что даст мне знание, что в томе том таится? Печаль иль радость духу принесёт? Что скажут пожелтевшие страницы? Я гладил осторожно переплёт... Но хватит сомнений! Я цели достиг! В обитель тайную привёл меня мой путь! Я мудрость познаю древнейшей из книг! Волнение наполнило мне грудь... В комнате, расчерченной лучами На яркий свет и тени по углам, Словно раскалёнными мечами, Я в лапы взял тяжёлый фолиант. С бархата бордового сдув пыль, Книгу я торжественно открыл, Готов познать начертанную быль, К которой шёл я, не жалея сил... ...В третий раз уж пламенем застлало Солнце восходящее весь дом. Страницу вновь перевернув устало, Закрыл я рукопись бесценную с трудом. От начала до конца её прочёл я, Часов и дней не замечая пред собой В плену оживших в моём разуме историй, Познавая истину душой. То была летопись древняя Народа свободных волков, Чьи ушедшие поколения Из тех позабытых веков, Когда в ней страница последняя Дописана кем-то была, Мудрость бескрайнюю древнюю Сквозь века передали сполна, Историю славы поведав Воителей северных гор, Их сраженья, триумфы, победы, Что в легендах живут до сих пор И звучат в волчьих душах, как эхо Позабытых великих имён Той, ушедшей в безвременье эры Благоденствия древних племён. В этой памяти - вся наша правда, В ней - любовь к нашей доброй земле, Предков гордых победная слава, Глас волков при горящей луне. Счастлив я, что реликвию предков Упорством бесстрашно обрёл, Что душа получила ответы, Что мой путь меня к свету привёл. Эта мудрость навеки со мною Будет, покуда я жив, В унисон с беспокойной душою В моём сердце щемяще звенит. Наступит час, возьмусь я за перо, И новую впишу в неё страницу, Когда познаю всё, что мне дано... А пока моя душа вперёд стремится, Я с вечной истиной продолжу снова путь, Пора мне из долины восвояси. И снова ветер наполняет грудь Дыханьем Севера... Сияет день, прекрасен.

ХОРОШИЕ СТИХИ!!!

мирняки бояаатся ведь Клуни всё блиииже