Если вы не знаете, кто такая Роксана, прочитайте эту лаконичную анкету:http://ratsisland.rolbb.ru/viewtopic.php?id=162#p4985
«Мачта тает в утреннем тумане, а вместе с ней тает и надежда снова когда-нибудь выйти в море. И хоть здесь оно всё время рядом, его бушующее сердце очень далеко, а от его песни слышно лишь холодное, насмешливое эхо. Рассвет наливается кровью, и это высокая, но справедливая цена за сегодняшнюю красоту и завтрашний ветер, который, облетев свет, надеюсь, ещё вернётся сюда, чтобы задуть в наши паруса»,— закончив читать, Роксана посмотрела на Капитана со стеснительной, смеющейся улыбкой. Клуни заговорил не сразу, так как был удивлён наличию такого содержания в своей очаровательной служанке, но долго не смог сдержать свою серьёзность и улыбнулся в ответ: «Тебя надо назначить нашим летописцем, будешь воспевать наши подвиги». Роксана и вправду умела удивлять, проявляя то детскую невинность, то жестокость, то ироничную нежность, то холодность, то непонимание элементарных вещей, то настолько острый ум, что Клуни становилось не по себе.
Между будничными заботами в отношениях этих двоих становилось всё больше тепла. Роксана шутила и интересовалась делами лагеря, Капитан удовлетворял её интерес и проявлял несвойственное ему великодушие по отношению к её постоянной иронии. Они делились рассказами о дальних странах, и Клуни впервые за долгое время обрёл для себя собеседника. А что она сделает, кому расскажет? К тому же она первая, кто не ужасался, а восхищался его тёмной душой, расспрашивая сочные подробности кровавых бойнь. Так как она понимала всю прелесть насилия, Клуни затевал с ней шутливые драки, чтобы она к нему прикоснулась, а заодно и сделала массаж, ведь именно так он воспринимал отчаянные попытки Роксаны тарабанить по его торсу своими тоненькими даже для женских лапками.
Клуни хмуро посмотрел на море. Синее чудовище всегда было его самым достойным врагом и преданным другом. Часто ему снилась морская качка и бесконечная, блестящая синева, пытающаяся догнать корабль, на носу которого стоит капитан Клуни Хлыст. «А ты когда-нибудь стояла на носу?»— вдруг резко спросил он. Роксана усмехнулась: «Ну, я думаю, вы догадываетесь об ответе, ведь о моей трусости можно слагать легенды». Клуни отвёл послушно идущую и заинтригованную Роксану на утёс и вдруг схватил её, повернул в лежачее положение и позволил ей воспарить над морем. У неё захватило дух, но она не завизжала, хоть и произносила звук «а» в разной тональности, зависящей от угла наклона. Затем Капитан взял её за подмышки и выставил на всю длину лап, стоя на самом краю. Это было до жути чудесно. «Ты знаешь, на сколько кусочков ты разлетишься, если я тебя отпущу?»— с довольной улыбкой сказал Клуни. «Нет, но знаю, что вы не захотите иметь возможность их посчитать»,— Роксана запрокинула голову и мило улыбнулась зверю, в чьих лапах сейчас была её жизнь. Они молча смотрели на появляющийся из-за гор день и вдыхали солёный, как корабельное мясо, воздух. Идиллии хватило лишь на 40 вздохов. До них донесся крик взбегающего по утёсу Краснозуба: «Хозяин, вам срочно нужно возвращаться!» Солнце последним лучом переступило через горные массивы. Кто знал, что всё так обернется.
Хорьки начали брать измором. Они расставили в близлежащих джунглях множество ловушек с кураре и сбрасывали в местный источник трупы своих провинившихся соплеменников. Пиратам каждый день приходилось отправлять по целому отряду за пресной водой, ведь жара стояла просто невероятная. От нее трупы гнили только сильнее, а штиль не позволял испытать облегчение хотя бы на минуту. В лес было теперь не пробраться без жертв, стройка затормозилась. Но бросить Плеть Морей было нельзя. В те дни Роксана адаптировала свой наряд под смоченную в морской воде повязку на мордочке, приоткрыв свою точенную талию на восточный манер и повесив на воздушную юбку из занавесок что-то бренчащее. Она уже никого не боялась, играла с солдатами в карты и обучала их этикету, и даже стычки с нелюбящими её пиратами уже превратились в ежедневное желчное воркование. Это продлилось до одного дня.
Сырокраду очень хотелось доказать, что он достоин быть заместителем, так как в десять раз умнее Краснозуба и в сто раз умнее Темнокогтя. Он составил план, красивый, мечтательный, масштабный, но крайне рискованный. Однако именно риск позволял ему гордиться собственной смелостью. Сложив лапы на морде, он шёпотом отрепетировал речь и, сделав несколько кругов, всё-таки скромно вошел в шатёр капитана. Клуни напряжённо смотрел на карту, а Роксана, не в силах стоять, сидела у него в ногах, обмахивая опахалом одновременно его и себя. Получив разрешение высказаться, Сырокрад нервно, но пламенно в деталях изложил свой план. К концу он даже почувствовал комок в горле, так как живо ощутил вкус предстоящей победы и собственное величие. Его мысли как терновником разорвал смех Роксаны: «Даже в самые свои слезливые и нежные моменты я не могу быть такой романтичной, как ты». Капитан усмехнулся: «Женщина права, Сырокрад. Неужели ты думаешь, я сам бы не додумался до такого простого решения, если б оно было исполнимо? Я ценю твой запал, но лучше примени его где-нибудь в другом месте». Сырокрад вышел.
Солнце было раскалённой добела, трупный запах действовал одурманивающие. Всё вокруг будто разлагалось, за спиной догнивал жестокий смех. Сырокрад пождал, когда Роксана после обеда пойдет к себе. Когда она была уже у входа в свою крашенную ягодным соком палатку, он дрожащим голосом сказал: «Обернись, ничтожество». Роксана напряжённо обернулась: «Да ладно, ты что, обиделся из-за моей шутки? Это просто значит, что ты талантлив в других областях. Может, ты станешь храбрым воином, изобретателем или летописцем. Хоть и верится с трудом, но жизнь полна сюрпризов, и ты можешь это доказать». Сырокрад не изменился в выражении лица: «Закрой свой ядовитый рот. Думаешь, ты чего-то стоишь, раз выросла в семье богачей? Здесь у нас другой мир, каждый стоит ровно столько, сколько он может сделать. И здесь ты просто чернавка, хоть даже для чернавки ты не годишься, ты абсолютно бесполезна. Даже ребёнка ты выносить не в состоянии, ты костлявая, как смерть. Думаешь, ты чего-то добилась, раз Хозяин пока не выкинул тебя пинком из шатра? Ты просто его канарейка, игрушка, украшение. Когда ты ему надоешь, он отдаст тебя нам. А ты вскоре надоешь, ты как заноза в заднице. Ты женщиной-то называться не достойна, в тебе ничего хорошего от неё нет». У Роксаны напрягся рот и взгляд стал пронзительно острым, она подошла близко к Сырокраду: «Запомни, трепло обиженное, я стану здесь влиятельнее всех офицеров, и тогда ты здесь будешь хоть чернавкой, хоть игрушкой, хоть могильным камнем». Всё же ветер после обеда задул.
Через несколько дней Клуни планировал отправиться в рискованный поход и хотел взять с собой двух офицеров. Выбор пал на Краснозуба и Сырокрада как на самых хитрых. Роксана прошелестела к нему в шатёр. Полы её платья оставили несколько кругов на песке около Капитана. С мягкостью и достоинством, как вода точащая камень, она спросила: «Хозяин, можно ли мне выразить своё мнение? Мне хочется быть вам полезной своей женской природой, то есть, умением видеть зверей. В крайнем случае я вас просто позабавлю своими домыслами». «Ты что, на балу, чтобы так долго и бесполезно изъясняться? Раз я тебя ещё не прикончил за твоё вольнодумство, значит, можно»,— ответил Клуни, чистя когти о свой шип — он сегодня был не в духе из-за вестей о хорьках, но мягкость её голоса, излучающего спокойствие, умерила его пыл. «Мне кажется, что Сырокрад слишком сильно хочет славы и почестей. Он может подвести команду каким-нибудь безрассудным поступком, кого-то подставить. А вот Краснозуб и вправду хитёр и рационален, для контраста я бы выбрала ему в пару Черноклыка, как ни странно. Он хоть и не умён, но хороший исполнитель, и есть в нём какая-то житейская мудрость и хорошее чутьё». Клуни внимательно посмотрел на Роксану: «Хм...». После задумчивой паузы он сказал:«Хорошо»,- и отправил Роксану в её палатку, чтобы она не воспринимала его настрой на свой счёт. Совет звучал настолько разумно, что он прислушался к нему всецело и незаметно.
Вечером Сырокрада держали пять крыс, чтобы он не набил Роксане морду, а Черноклык встал на одно колено и, получив разрешение, поцеловал её лапку. Уроки этикета не прошли даром. Оценив способности Роксаны, Клуни всё больше расширял зону влияния её советов, поясняя ей стратегические реалии, ведь даже своими детскими догадками она часто выводила его на нужные мысли. Теперь она и вправду была влиятельнее всех офицеров, ведь именно она во многом определяла их судьбу. Рядом с ней смолкали разговоры, и каждый боялся задеть её словом или делом. Все здоровались с ней с виноватой улыбкой и шарахались, как от чумы. Она стала заматываться ни во что иное, как в пиратский флаг. «Вот теперь я действительно костлявая, как смерть, Сырокрадушка. Как твоя смерть»,— она прошла мимо офицера, покачивая бедрами.
Как многие ужасные личности в истории, Роксана стала просто слишком ответственно относиться к своей работе. Она начала противопоставлять всех остальных себе и Клуни как мелочных, тупых и подлых. Ей стало нравиться ощущать себя эдакой тёмной королевой, к чьим ногам тёмный король готов бросать чужие головы. Из-за неё даже высекли провинившегося перед ней солдата, так как она смогла убедить Капитана в том, что неуважение к его собственности — это неуважение к нему и его приказам. Вначале наблюдать за экзекуцией было весело и приятно, но потом ей стало до тошноты жутко — солдат не заслуживал таких страданий за одну фразу. Она попросила Капитана остановить это, но он ответил ей вложенной ею же в него фразой. Тогда она поняла, что заигралась, и оружие, которым она управляет не остановится по её воле. А чего она хотела? Это же банда головорезов. Заткнув уши, чтобы не слышать криков несчастного, она убежала подальше, на пляж.
После этого она стала больше наслаждаться своим положением, чем работать, вела себя вальяжно и величественно, иногда хвалила своих «подчиненных» и проявляла к ним великодушие. Оказалось, что всё-таки хочется, чтоб окружающие тебя любили. Но никто больше не раскрывался перед ней, всё, что она слышала, было лестью. Теперь она понимала капитана. Быть главным означало быть одиноким и никому не доверяющим. Пока Роксана наивно полагала, что Клуни ведется на её манипуляции, и это в чём-то очаровывало, а в чём-то разочаровывало её, сам Клуни с удовольствием наблюдал за цветением её порока, она даже в чём-то напоминала ему себя в юности. Конечно, он видел насквозь все её мотивы и эмоциональные переливы. Он просто не хотел портить и ей, и себе игру, и в конце концов она была достойным игроком. Непредсказуема, как сам морской ветер. Конечно, его напрягало то, что она пробуждает в нем самые тёмные и безрассудные стороны, ведь её восхищала его брутальность. Но ему впервые за много лет было весело, и это самое главное. В конце концов никто пока не погиб, значит, ресурсы не потрачены, а мнения и чувства его солдат никогда не являлись его приоритетами. Самое ценное, что есть в этой команде — это он, а значит, главное, чтобы ему было хорошо.
Роксана перестала быть предметом личной мести для Сырокрада, теперь она была сродни отравленному колодцу, который губил место, в котором ему сравнительно лучше. Ненависть сменилась на беспокойство. Он знал, что очень рискует, но в случае удачного исхода награда была бы велика. Сырокрад был подл и труслив, но всё же риск — это то, что его определяло. Он был мечтателем. Он вошёл в шатер. «Хозяин, простите за то, что так долго скрывал это от вас — я боялся. Когда Роксана осмеяла мой план, я жутко разозлился на неё и наговорил ей всякого, она в ответ обещала мне отомстить, став влиятельнее всех офицеров. Она как сирена, хозяин, или ведьма. Она может запудрить голову кому угодно»,— Сырокрад испуганно смотрел на капитана. Клуни никогда не было так больно, поэтому, когда спустя несколько секунд ощутил знакомую ярость, он бросился к ней, как к старой подруге. Он был во всём прав. Этот мир не достоин жалости, а добро — лишь непойманное зло. Сейчас Клуни больше всего боялся разорвать её или убить одним ударом, лишив себя возможности разобраться с ней, поэтому пришлось немного подождать, пока гнев утихнет. Он пока не знал, что ему сделать с ней, чтобы эта невыносимая боль прошла. Выйдя из шатра, он увидел её мирно беседующей с солдатами. Клуни бросил её в песок: «Пора тебе показать твое настоящее место, дрянь! Стилл, тащи кандалы! Кок, пусть она работает с утра до ночи, а если ей вдруг приспичит присесть, сразу доложите мне». Роксана потеряла дар речи и не могла найти причину происходящего, пока не увидела в толпе ухмыляющуюся морду Сырокрада.
В тот же день его назначили новым заместителем за бдительность и проницательность. Слово «тяжело» не передаёт, насколько Роксане было тяжело работать, половину времени находясь под палящим солнцем. Она боялась, что ноги подведут её, и тогда неизвестно, что с ней за это сделают. Многие кидались в неё гнильем и грязью, свистели и приговаривали: «Как дела, Ваше Величество?» Клуни думал о том, что сделать с ней. Он видел её повсюду: в еде, картах, собственных веках. Это словно была лихорадка. В вечер третьего дня, он увидел её в свече на столе. Не выдержав, Капитан пошел к ней, чтобы хоть что-то сделать. Блестящая после ополаскивания и измотанная, она лежала на пне после трудового дня, наслаждаясь каждым мгновением покоя. Она посмотрела не него, у неё не было сил даже здороваться и молить о прощении. «Не хочу, чтобы в тебе говорили страх и мучение. Завтра посидишь денек в клетке, подумаешь о своем поведении. А в то же время и в том же месте поговорим. Наверняка, живя в своем сказочном мирке, ты не представляешь, насколько я к тебе добр. Ты бы могла уже висеть засеченная до смерти, на дыбе или на рее, ведь именно так у нас поступают с предателями. На твоём месте я бы сказал спасибо»,— ответил на её молчание Клуни. Роксана хрипло сказала: «Понимаю, спасибо». Клуни не получил от этого удовлетворение и усилием воли быстро скрылся в шатре.
Следующим вечером Роксана стояла на том же месте в своём белом платье и завядшим цветком в волосах — у неё не было желания украшать себя. Однако она была всё так же безысходно прекрасна. Клуни огляделся вокруг: из-за лунного света всё выглядело призрачным, медленным, холодным и далёким. В лесу будто летали остатки сна. «До сих пор не могу решить, что с тобой делать. Причинить тебе такую же боль, какую ты причинила мне? Убить тебя, чтобы твоё поганое присутствие в этом мире не мучило меня? Впрочем, ты и без этого заслуживаешь смерти, ты лишь сорняк, ядовитый плющ»,— начал Клуни. Роксана выдохнула, на лице у неё читалось сильное волнение: «Да, я не говорила Вам, что хочу отомстить Сырокраду, но в остальном всё было по-настоящему. Я ведь даже ни разу не соврала, подставляя своих обидчиков, все эти качества и правда присущи им, просто я делала нужные акценты. А моё отношение к Вам было полностью искренним. У меня никогда не было ни с кем такой связи и понимания...» «Ну и откуда мне знать, что ты не лжешь? Видно, мать никогда не заставляла тебя в наказание мыть рот с мылом. Я ведь знал всегда, что ты ведёшь какую-то игру, я специально поддавался тебе... Ты похоронила моё последнее хорошее чувство к этому миру. Я ведь верил тебе. Я любил тебя, тварь!»— он ударил по дереву, заставив его треснуть. Лицо Роксаны вдруг искривилось рыданием, она упала на колени: «Это правда? Я Вас полюбила, но боялась говорить это даже про себя. Я до этого не раз влюблялась безответно, и у меня создалось ощущение, что счастья уже быть не может. Я никого не любила, как Вас. Вы единственный, кто не причиняет мне боли. Мне кажется, что именно с Вами я готова провести всю жизнь. Хоть мне и страшно это сейчас говорить, но Вы перебороли свой страх, Вы во всём сильнее меня». Клуни испуганно посмотрел на неё: «Откуда мне знать, что и сейчас ты не лжешь, дешёвая актрисулька?». От незнания, верить ему ей или нет, он решил влепить Роксане пощечину. Несильную, однако она всё равно покачнулась. Роксана напряженно посмотрела на него, потирая щеку: «Сейчас я тоже Вам сделаю больно». Она пошла на него, выставив губу. «Отойди, ведьма, я тебя вырублю», — Клуни стал пятиться. Но трусливая обычно Роксана сейчас не испугалась, она подошла к задирающему лапы обычно смелому Клуни и поцеловала его. Мир закружился. Это было просто и идеально. Для обоих это был первый настоящий поцелуй: Роксана целовалась лишь с незрелыми мальчишками, а Клуни целовался только между делом, не вникая в процесс. «Я вижу, ты довольна тем, что ты сводишь меня с ума, а зря. Ты, похоже, не видела, что происходит со мной на поле боя, когда я вхожу в раж, и как я обхожусь со всеми, кто в этот момент рядом»,— с этими словами он поцеловал её и повалил наземь, прижав к дереву. Лапой он пробрался в копну волос Роксаны и потянул её. Реакции Роксаны он никак не ожидал: с горящими глазами и улыбкой она неслабо укусила его за шею. «Надеюсь, Вы успели запечатлеть этот момент, потому что сейчас я планирую лишить вас второго глаза»,— запыхавшись, сказала Роксана. «Только если ты восстанешь из мёртвых, потому что я собираюсь утопить тебя, как котенка»,— Клуни перебросил Роксану через плечо и потащил её к морю. По дороге они обсуждали то что-то по-детски сказочное, что-то, поражающее своей жестокостью.
Море было тёплым, как парное молоко, да и цвета такого же из-за лунных бликов, пританцовывающих на воде. Волны были довольно большими, и Роксана подпрыгивала, чтоб они её не захлестнули, держась за Клуни — плавать она не умела. Горизонта не было видно, море и небо воспринимались как единое целое, и было ощущение, что они находятся в своем собственном мире. Луна плясала перед глазами, им никогда в жизни не было так хорошо. Роксана наконец расслабилась, качаясь на волнах, но вдруг ей показалось, что в воде кровь. «Это закат догорает, я тебя так сильно оцарапала или нас жрёт какая-то рыба?»— с улыбкой спросила она. «Нет, просто любовь причиняет боль», — иронически сказал Клуни и поцеловал её так резко, как будто хотел съесть. «Но боль открывает двери для нового счастья»,— понимающе ответила Роксана. Вдруг воздух изменился, по шею находясь в море, они вдруг почувствовали запах гари.
Никто даже не понял, что случилось. По одному, скрываясь в зарослях и пробираясь по деревьям, хорьки проникли в лагерь и перерезали во сне глотки нескольким солдатам. Закричать они не успели, так как хорьки знали, где находятся голосовые связки, и стремились перерезать их в первую очередь. Преступление выдавало только булькание крови и тихие, но резкие звуки скрипящей кровати — предсмертная агония. Везение хорьков закончилось на палатке Темнокогтя. Офицер сегодня решил начать худеть, так как ему показалось, что вес влияет на его продвижение по службе, заставляя его выглядеть смешным и нелепым, и, не поужинав, конечно, не мог заснуть. Его трясло сильнее, чем тех, кто сейчас отправился на тот свет. Издав истошный вопль гуся на смертном одре при виде незнакомого силуэта, он разбудил весь лагерь. Накинувшись храброй спросонья толпой, крысы буквально растерзали лазутчиков, но из джунглей сразу высыпало подкрепление. Хорьки подожгли стройку, заставив пять крыс начать тушить её.
Началась битва. Никогда ещё пираты не были такими сплоченными, ведь от исхода битвы зависела жизнь каждого. Проведя столько времени бок о бок, работая, общаясь у костра, ссорясь и играя в карты, они стали чувствовать друг друга. Краснозуб пырнул хорька ножом в живот, Черноклык ударил врага, замахивающегося на сослуживца в ответ, палашом по голове. Клуни и Роксана выбежали из воды, тормозящей каждый их шаг, словно кандалы. Секунду они не могли решить надо ли в такой ситуации одеваться, но всё же оделись, как никогда в жизни, быстро. Перед тем, как Клуни заскочил в горнило боя, Роксана крикнула ему: «Давай, ты ведь даже один сможешь всех их порешить! Сегодня мы будем купаться в их крови!» Её слова придали ему сил, долетев прямо до лап и хвоста, начавших работать, как смертоносная машина. Роксана не убежала, а стала помогать тушить стройку вместе с коком и юнгами. Это было настолько удивительно даже для нё самой, но лапы делали все за нее.
Даже дым теперь казался сладким, ведь именно таков вкус победы. Хорьки были разгромлены, и их трупы, сброшенные крысами в море, виднелись на горизонте, как спины дельфинов. Павшие в бою были похоронены, раненые перевязаны, пир приготовлен, а последние горящие доски были использованы для костра. Роксана с удовольствием хлопотала вместе со всеми, теперь ей нравилось ощущать себя частью происходящего. Она видела, как все эти дуралеи вели себя на поле битвы. Всё же они были героями. В кружках запенился эль и забродил ром. Роксана вскочила на ящик и застучала обронённым кем-то клинком по своей кружке, из которой пахло засахаренным дубом: «Минуточку внимания! Я знаю, что вы лишены дара красноречия, и поэтому хочу поделиться своим, ибо что, как не сегодняшняя битва, достойно его? Я не всегда была добра по отношению к вам, но сейчас я вижу, какие вы на самом деле, и только теперь понимаю, что вы, как ни странно, самые настоящие друзья для меня. Спасибо за то, что спёрли меня с корабля! Пусть павшие в бою и раненые так же купаются в славе, как мы сейчас! Мир ещё содрогнется перед нами! Давайте же обнимемся, мои сволочи и герои!». Поднялся всеобщий крик и лязганье оружие, пираты подняли Роксану и со многими она успела обменяться любезностями: «Темнокоготь, я видела, как ты дрался, не худей, ты барсук, а не землеройка! А с тобой мы еще доиграем ту партию в карты, Черноклык! Хотя я видела, как ты блефуешь на поле, и я впечатлена! Краснозуб, ты как всегда прекрасен! Призрак! А где Призрак?»
В толпе она столкнулась взглядом с Сырокрадом. Когда крысы её опустили, они долго смотрели друг другу в глаза. Им нужно было время, но они уже однозначно не ненавидели друг друга. Сырокрад теперь понимал, что Роксана небесполезна и не лишена женских добродетелей, а Роксана осознала, что Сырокрад стоит больше, чем кажется на первый взгляд: во всей его подлости было ядро искренности и смелости.
И были танцы. Под градусом пираты залихватски размахивали своим оружием и так сильно прыгали и топтались, будто хотели пробить панцирь черепахи, которая держит землю. Парочки танцевали немного в отдалении, на их жаркие пляски смотрели с любопытством, отвращением и смущением. Туффи своим гиеньим смехом и экстатическими движениями привносила в празднество африканский, первобытный дух, Роксана добавляла восточного колорита своей плавностью, однако тоже плясала безумно, когда держалась за лапки с громадной подругой. Клетус, который сегодня был не в настроении кого-то предавать, и Клуни просто пританцовывали рядом с девочками.
Потом негласно был объявлен медленный танец, и даже некоторые захмелевшие уже до полного исступления пираты стали разбиваться по парочкам. Клуни и Роксана кружились в причудливой игре света, исходящего от огня, то и дело наталкиваясь на звёздное небо. Страха больше не было. Клуни чувствовал, что Роксана любит его душу целиком со всей её тьмой и светом. Он знал, что в эту и следующие ночи ему больше не будут сниться кошмары. Роксана чувствовала, что Клуни также любит её беззаветно, как отец дочь. Ей больше не нужно было прикидываться и защищаться, теперь она могла быть просто самой собой. Вся боль прошлого была теперь лишь точкой в море. Клуни поднял её, чтобы их глаза была на одном уровне. Роксана мечтательно сказала: «В детстве я, конечно же, мечтала быть принцессой, живущей в замке. А теперь я знаю, что ты можешь завоевать для нас замок, стать королем и сделать меня своей королевой. А замок будет красным от крови наших врагов. Но это, конечно же, когда мы захотим осесть». Их лапы плескались друг в друге, как радужная форель. Клуни с умилением посмотрел на неё и чмокнул в губы: «Я думал, ты будешь делать меня безумнее и слабее, но я наоборот спокоен и собран, как никогда. Ты меня вдохновляешь. Как флаг или волшебный меч какой-нибудь». «Я верю в то, что мои молитвы отведут от тебя стрелы и всё, что покрупнее», — нежно ответила Роксана.
Она огляделась по сторонам. Вокруг были звери со сложными судьбами: сироты, воришки, уличные мошенники, бездомные, бежавшие слуги. Никто не учил их любить, зато учили выживать. Все эти несчастные обрели здесь навыки, пропитание, интерес к жизни и семью. Их называют «злодеями». Они не ищут признания, позволяя вам называться героями и плевать на их могилы, если они их удостоятся. Они, как и все ищут счастье. Вам могут нравится они или нет, но одно можно сказать точно: вам лучше не вставать у них пути. Последняя звезда погасла в очнувшемся ото сна море. День обещал быть отвратительно прекрасным.
