Защитник Рэдволла

[крыска]

Друзья, совершенно случайно наткнулась на этот фанфик и выпала из реальности на два дня, пока не дочитала.

Очень рекомендую!!!

 

Защитник Рэдволла

 

автор Nataly_Hill Наталья Холмогорова

 

Описание:

Клуни Хлыст вернулся и жаждет мести. Но все идет не так, как он планировал...

 

Примечания автора:

Фанфик для Команды Крыс на ЗФБ-2015, по заявке: "Мир Рэдволла, Клуни Хлыст в "исправляющемся" варианте".

 

Предупреждения:вольное обращение с бытовыми и географическими реалиями канона; используются имена героев и географические названия из обоих русских переводов.

NB: в моей версии Мира Рэдволла крысы, как и хорьки и т.п. - не обязательно отрицательные герои; некоторые из них - вполне "законопослушные граждане" и живут в Краю Цветущих Мхов наравне с прочими зверями.

[крыска]

Глава первая

День накануне Летнего Солнцестояния выдался пасмурным. С самого утра над Краем Цветущих Мхов нависли тучи, готовые вот-вот пролиться дождем.

 

"Непогода в Долгий День - дурное предзнаменование!" - говорили, поглядывая на небо, старики. Но лесная молодежь этим старым приметам не верила и беспокоилась лишь о том, чтобы проливной дождь или град не испортили завтрашний Праздник Победы и Турнир в Рэдволле.

 

И, разумеется, никакие громы и молнии не отвратили бы юного Питера Долгохвоста от честолюбивых планов на завтрашний день.

 

В яблоневом саду перед отцовской норой Питер соорудил что-то вроде полосы препятствий. Белая тряпочка на ветке боярышника отмечала старт. Дальше, поперек расчищенной дорожки высились один за другим несколько барьеров, сооруженные из ящиков, сломанных скамеек и всякой рухляди, попавшейся под руку. Каждый из них был выше предыдущего. Следом шла узкая жердочка, укрепленная на осиновых колышках примерно в футе от земли. По этой-то жердочке и пробирался сейчас Пит, словно канатоходец на канате, высунув от напряжения кончик языка и балансируя хвостом.

 

Добравшись до конца жердочки, он присел, на мгновение замер, измеряя взглядом расстояние до старой яблони, с ветки которой свисал истрепанный канат. Затем прыгнул, повис на канате и с необыкновенной быстротой полез вверх.

 

По другую сторону от ряда яблонь, возле второй ленточки, обозначающей финиш, сидела на траве хорошенькая юная крыска. Она с волнением следила за братом, то и дело переводя взгляд на стоящие рядом песочные часы. Часы эти, старинные, штучной работы ("Настоящий антиквариат!" - говорил о них господин Долгохвост, и всегда добавлял, что нечего таскать их из норы, тем более, ради всяких глупостей), изображали дерево, корни которого подтачивали две мыши, черная и белая - древний символ Времени. В полом стеклянном стволе "дерева" бодро струился белый речной песок - и, между прочим, оставалось его уже меньше половины.

 

"Быстрее, Пит!" - хотела крикнуть крыска, но промолчала, понимая, что не стоит его отвлекать.

 

Питу предстояла самая сложная задача: перебраться с одной яблони на другую по свободно болтающейся веревке, закрепленной высоко на ветвях. О том, чтобы идти на двух ногах, здесь и думать не приходилось: юный крыс лег на веревку животом, обхватил ее лапами и пополз, цепляясь за веревку и с усилием подтягивая себя вперед. Крыска следила за ним, затаив дыхание.

 

Он достиг уже середины пути, когда порыв холодного северного ветра зашумел в яблоневых ветвях, наклонил ветку, к которой крепилась веревка, и едва не сбросил Пита вниз. Лапы акробата соскользнули, и он повис вниз головой, лишь каким-то чудом в последний миг успев уцепиться за веревку хвостом!

 

Крыска ахнула и закрыла мордочку лапками.

 

Но страшного глухого удара оземь она так и не услышала. А несколько секунд спустя, боязливо поглядев сквозь щелочку в растопыренных пальцах, увидела, что Пит висит на хвосте, подтягивается, хватает веревку лапами и осторожно продвигается дальше. Вот он уже у цели... вот, как-то невероятно извернувшись, взлетает в воздух и словно прилипает к стволу второй яблони, впившись в него когтями... вот, сбежав по кривым сучьям, как по лестнице, прыгает на землю и со всех ног несется к сестре.

 

Он достиг финиша, когда из часов еще не высыпались последние песчинки.

 

- Есть! - в восторге завопил Пит. - Рози, ты видела? Я прошел! Прошел за три минуты! Все, считай, первый приз завтра мой! Эй, Рози... ты чего такая бледная?

 

- Ты чуть не сорвался! - прошептала крыска, не сводя с него огромных испуганных глаз. - Пит, ты же мог умереть!

 

- Глупости! Не сорвался же, верно? Да и не так уж там высоко. Вечно ты трусишь, - снисходительно добавил он.

 

Между тем круглая дверь крысиной норы растворилась, и послышался голос матери:

 

- Питер! Роза-Лилия! Обед на столе!

 

И тут же, словно по сигналу, упали на землю первые тяжелые капли дождя.

 

 

 

За обедом, между морковным супом и тушеными грибами в сметане господин Долгохвост отложил ложку, облизал усы и сказал строго:

 

- Питер! Я хочу с тобой серьезно поговорить.

 

Пит возвел глаза к потолку. Роза-Лилия с другой стороны стола послала ему сочувственный взгляд.

 

- Что ты вообще себе думаешь, хотел бы я знать? - экспрессивно, но несколько туманно начал Долгохвост-старший.

 

Питер, впрочем, прекрасно его понял.

 

Он бросил отчаянный взгляд на мать. Но госпожа Долгохвост, повернувшись к нему спиной, вынимала из печи горшок с грибами - и, кажется, даже изгиб ее хвоста подтверждал, что она мужа полностью поддерживает.

 

- Во что ты превратил наш сад? Что это за баррикады? К старой яблоне не подойдешь! Ты у нас скачешь кузнечиком– так, думаешь, и мы с твоей матерью должны скакать, в наши-то сезоны?

 

- Папа, это только на время тренировок, - тихо сказал Пит. - Я завтра все уберу.

 

- Сегодня же! Сейчас же, как только кончится дождь, вы, молодой крыс, пойдете и уберете все это безобразие!

 

Словно вторя его голосу, за круглым окном прогремел раскат грома, и дождь еще сильнее забарабанил по стеклу.

 

- Я думал, - с трагическими обертонами в голосе продолжал Долгохвост-старший, - что единственный сын продолжит мое дело и успокоит мою старость. А сын вместо этого чем занимается? Посмотри на свою сестру! Почему она не прыгает, как белка, по деревьям, рискуя сломать себе шею, не ищет на свою шкуру неприятностей, а ходит ногами по земле, тихо, чинно, как подобает крысе из хорошей семьи?

 

На этот раз глаза к потолку возвела Роза-Лилия, а Пит скорчил сестре сочувственную гримасу.

 

Несколько сезонов назад, увлекшись акробатикой, он попытался приохотить к своему увлечению и сестренку. Однако, впервые взобравшись на дерево, Роза-Лилия обнаружила в себе неодолимый страх высоты. Кое-как она дотащила себя до первой ветки, вцепилась в нее всеми четырьмя, зажмурилась и сообщила замирающим от ужаса голосом, что не двинется отсюда ни назад, ни вперед.

 

Битый час Пит ее упрашивал, ободрял, стыдил, объяснял, что здесь совсем невысоко. Попробовал даже стряхнуть - но Рози лишь пронзительно завопила и вцепилась в ветку еще крепче. Пришлось звать на помощь родителей. Они стояли под яблоней, растянув одеяло, и убеждали, что здесь совсем невысоко, уже втроем... потом папа пошел за садовой лестницей... а потом мама отпаивала Рози ромашковым чаем и называла бедной девочкой, а Питу еще пару дней было больно сидеть. Мда. Несправедливо - струсила-то Рози, а досталось ему!

 

С тех пор Питер тренировался в одиночку, а Роза-Лилия стала его зрительницей и верной болельщицей.

 

- Благодарение небесам, - продолжал отец семейства, - хоть мы и крысы, но в нашем роду никогда не было ни разбойников, ни наемников, ни бродячих скоморохов и прочих сомнительных личностей! И отец мой, и дед, и прадед...

 

С каждой секундой Долгохвост-старший все больше распалялся от собственного красноречия - и, несомненно, скоро вспомнил бы и прапрадедушку Беренгария; но в этот миг Пита вызволил громкий стук в дверь.

 

- Кого принесло в такую непогоду? – проворчал отец семейства. Хоть времена разбойников и прошли, но до сих пор в Краю Цветущих Мхов к незваным гостям относились настороженно.

 

Стук повторился. Госпожа Долгохвост переглянулась с мужем.

 

- Может, кто из соседей? – нерешительно проговорила она. – Случилось что?

 

Питер выглянул в залитое дождем круглое окошко. Сквозь пелену ливня на крыльце смутно виднелась высокая темная фигура, ни на кого из соседей не похожая.

 

- Кто там? – подойдя к двери, крикнул господин Долгохвост.

 

- Странник, - донеслось из-за двери. – Иду из Елового Бора на праздник в Рэдволл. Позвольте укрыться у вас от дождя!

 

- Шляются тут всякие… - пробормотал себе под нос Долгохвост, а вслух сказал: - Добрый зверь, у нас тут не гостиница. Аббатство Рэдволл отсюда недалеко, какие-нибудь три тысячи шагов – и там всех принимают с радостью. Идешь, значит, прямо до канавы, через канаву переберешься – и направо, пока не увидишь сухую березу, а там…

 

Но речь его была неожиданно прервана. Роза-Лилия, всегда тихая и послушная папина дочка, встала из-за стола, подбежала к двери и, отодвинув тяжелый засов, распахнула ее настежь.

 

- Входи, странник, - сказала она, - раздели с нами стол и кров. На улице настоящая буря, а монахи Рэдволла учат нас никому не отказывать в помощи.

 

Отец и дочь встретились взглядами. Щеки Рози под светлой шерсткой заалели, но она смотрела на отца, не опуская глаз – и господин Долгохвост сдался. Пожав плечами, он сделал неопределенный пригласительный жест.

 

Незнакомец вошел, пригнувшись под низкой притолокой – и вместе с ним в уютную нору ворвался холодный ветер и запах дождя. Раскатисто прогремело над потолком, и за спиной странника разорвала небо пополам зубчатая молния.

 

- Благодарю вас, леди, - низким хриплым голосом ответил незнакомец.

 

Хозяин дома молча указал ему хвостом на место у камина, а госпожа Долгохвост, вздохнув, полезла в буфет за еще одной тарелкой.

 

Заметно припадая на правую ногу, незнакомец вошел в залу. Он опирался на посох и нес на плече большой дорожный мешок. Черный плащ с низко надвинутым капюшоном скрывал морду и не позволял даже понять, что это за зверь – но, судя по размерам, странник был, по крайней мере, лаской. Роза-Лилия поежилась: рядом с этой темной фигурой родная нора вдруг показалась ей очень тесной и какой-то игрушечной.

 

Не говоря больше ни слова, гость сел у огня; в мешке, брошенном на пол, что-то глухо звякнуло. Из-под полы плаща показался хвост – голый, с редкими жесткими шерстинками, похожий на змею.

 

«Все-таки крыс, - подумала Роза-Лилия. – Но какой огромный!»

 

- Дом Долгохвостов для гостей всегда открыт! – торжественно объявил хозяин. Дети его переглянулись; Пит беззвучно хихикнул, Роза-Лилия покраснела. – Так, значит, на турнир посмотреть идешь, почтеннейший… не знаю, как тебя звать-величать…?

 

И сделал выразительную паузу.

 

- Я дал обет, - медленно ответил незнакомец. – Поклялся никому в Цветущих Мхах не называть своего имени и не показывать лица, пока не исполню свое заветное желание. – И добавил, с явным усилием над собой: - Прошу извинить мою неучтивость.

 

Долгохвост пожал плечами, но настаивать не стал: обеты, даже самые странные, в его глазах заслуживали уважения – как любая старинная традиция.

 

- Мы тоже завтра будем на Празднике Победы, - сообщил он. - Весь Край Цветущих Мхов там соберется! Надобно тебе знать, почтеннейший – ты ведь пришел издалека и, должно быть, ничего этого не ведаешь, - продолжал он, с нескрываемым удовольствием от того, что может кого-то просветить и похвалиться красноречием, – надобно тебе знать, что праздники эти проводятся уже седьмой год, в честь победы над Клуни Хлыстом и его шайкой. Все действо происходит на лугу перед аббатством.С утра за ворота выносят Меч Мартина, и всякий желающий может поклониться этой священной реликвии. Потом начинаются состязания. Главное из них – поединок бойцов на шестах или деревянных мечах: победитель получает награду из лап самого Маттиаса, Защитника Рэдволла, и право назвать самую красивую девушку из числа зрительниц Королевой Красоты…

 

- И, если только у победителя глаза будут не на затылке, уж я-то знаю, кого он выберет! – вставила госпожа Долгохвост, одарив дочь нежной улыбкой во все шестнадцать желтых и острых зубов.

 

- Мама! – страшным шепотом проговорила Роза-Лилия.

 

Девушка сидела, как на иголках. В странном незнакомце с закрытым лицом, в его неподвижной позе и медленном хриплом голосе она ясно ощущала то, чего не замечали ее родители – подавленную, глухо клокочущую ярость. Неужели напыщенная болтовня отца и тщеславие матери так его раздражают?

 

- А еще там будут состязания по бегу с препятствиями, - не удержавшись, вставил Питер. – И в этом году, вот увидите, я непременно приду первым!

 

- Питер, ты меня с ума сведешь! – всплеснул лапами господин Долгохвост. – Хоть при чужом звере постыдился бы! Отроду среди Долгохвостов не было бегунов, прыгунов и прочих подобных… фигляров! Что сказал бы о тебе Беренгарий Долгохвост, основатель нашего рода?

 

И величественным жестом указал на старинный портрет над камином, откуда сурово взирал на потомков престарелый крыс в латах и с пышными усами.

 

- Твой прапрадедушка, в одиночку одолевший кота-крысоеда – а сезонов ему, между прочим, было тогда не больше, чем тебе…

 

- Фиг бы он победил кота, если бы не тренировался на турнирах! – проворчал Питер, красный, как рак. В кругу семьи он бы, может, и пропустил очередную выволочку мимо ушей – но не мог стерпеть, что его распекают на глазах у посторонних.

 

- Питер, негодник, ты как разговариваешь с отцом?! – Однако, покосившись на молчаливого гостя, Долгохвост-старший почему-то ощутил желание сбавить тон. –Гм… разумеется, прадед Беренгарий был искусным воином, в этом сомневаться не приходится. Но, во-первых, вспомни, какое было время тогда – и какое сейчас. И во-вторых, это же совсем другое дело! Разумеется, война – страшное зло, а всяких там разбойников и наемников мы, законопослушные крысы, решительно осуждаем. И все же воинское искусство – занятие достойное, хотя и заслуживает всяческого порицания, однако для мужчины… - Тут господин Долгохвост почувствовал, что зарапортовался, и поскорее выбрался на твердую почву: - В конце концов, это для нас традиционно! И если бы ты учился драться – я бы тоже тебя осуждал, но осуждал бы с пониманием. А ты чему учишься? Удирать и прятаться?

 

Питер вскочил.

 

- Папа! – ломким от обиды голосом воскликнул он. – Это называется «аджилити», и это вовсе не…

 

- На войне, - проговорил вдруг незнакомец, - быстрота и ловкость порой побеждают там, где проигрывает сила.

 

Говорил он негромко, словно про себя, не отрывая взгляда от пляшущего в камине пламени; и все же отец и сын разом умолкли, глядя друг на друга один – смущенно, другой – с торжеством. Спокойный и веский тон незнакомца, властные ноты в его голосе обоим подсказали: он знает, о чем говорит.

 

Отец семейства невольно поджал хвост – и тут же, надеясь, что никто не заметит этого постыдного жеста, снова заговорил:

 

- Да в конце концов, о чем мы спорим? Право, можно подумать, кто-то здесь собрался воевать! Все эти турниры, состязания и прочее – просто развлечение, забава для молодежи. Страна Цветущих Мхов – мирный край. Хвала небесам, со времен Клуни Хлыста нет у нас никаких войн – и, смею надеяться, и дальше не будет!

 

- А вдруг Клуни вернется? – бросил Питер (он был зол на отца и хотел его поддразнить).

 

- Что ты болтаешь? Из Темного Леса никто еще не возвращался! После того, как Маттиас сразил этого негодяя Мечом Мартина…

 

- Разве так было дело? – вмешалась вдруг госпожа Долгохвост. – Ведь кума Барсучиха рассказывала: Маттиас обрубил своим чудесным мечом веревку Большого Джозефа, колокол рухнул прямо на Клуни и раздробил ему все кости!

 

«Какая ужасная смерть! – вздрогнув, подумала Роза-Лилия. – Хоть Клуни и был злодеем, но… как мама может так спокойно говорить об этом?»

 

- Вот видите, мы даже не знаем толком, как погиб Клуни! – фыркнул Питер. – А что стало с его телом? Где он похоронен?

 

- Какая разница? Должно быть, разбойники – те, кому удалось остаться в живых и сбежать – унесли тело с собой и зарыли где-нибудь в лесу. Разумеется, без погребения, без могильного камня: не ждать же от этих отбросов общества уважения к традициям! Одним словом, негодяй Клуни убит, его шайка рассеялась, и для Края Цветущих Мхов настали счастливые, мирные времена.

 

- А если явится новый разбойник? Какой-нибудь лис, или горностай, или дикий кот…

 

- Или Серые Псы, - вырвалось вдруг у Розы-Лилии. Почему-то ей пришла на ум страшная сказка о чудовищах, пожирающих все на своем пути, которыми матери пугают непослушных зверят.

 

Незнакомец – он все сидел, неотрывно глядя в огонь и почти не прикасаясь к ужину – вдруг поднял голову. Лицо его по-прежнему скрывал капюшон, но Роза-Лилия поежилась, чувствуя, что он смотрит прямо на нее.

 

- Этого еще не хватало! – всплеснул лапами отец. – В доме Долгохвостов – и такие ребяческие суеверия! Нет никаких Серых Псов, деточка, это миф! Во времена прапрадедушки Беренгария еще можно было верить в такие глупости, но сейчас…

 

Незнакомец вдруг поднялся со скамьи, взвалил на плечо тяжелый мешок.

 

- Благодарю за ужин и кров, - произнес он. – Но гроза миновала, и мне пора идти. Увидимся завтра на турнире.

 

Обвел Долгохвостов сумрачным взором из-под капюшона, на мгновение задержав взгляд на младших. Слегка поклонился – даже не поклонился, просто кивнул головою – и, прихрамывая, вышел за дверь.

 

На несколько секунд воцарилось молчание.

 

- Странный зверь, - проговорил господин Долгохвост; он явно испытывал облегчение от того, что гость их покинул. – Очень, очень странный. И что это у него за обет, хотел бы я знать, и какое такое заветное желание?

 

- Должно быть, наемник какой-то, - ответила его жена. – С законом не в ладах, оттого и морду прячет. Убрался, и слава небесам: за все зерна мира я не согласилась бы ночевать с ним под одной крышей!

 

- А мне кажется, он моряк! – мечтательно заметил Питер. – Корабельные крысы должны быть точь-в-точь такие! Может быть, в море повредил себе лапу, и ему пришлось сойти на берег…

 

Роза-Лилия промолчала.

 

«Когда он вошел, - думала она, - то хромал на правую заднюю лапу.А когда уходил… нет, определенно на левую! Выходит, он только притворяется калекой? И что, интересно, звенело у него в мешке?»

[крыска]

Глава вторая

 

 

Напрасно беспокоились лесные жители: к рассвету Долгого Дня от непогоды не осталось и следа. День солнцестояния выдался солнечным и ясным.

 

С раннего утра народ начал стекаться к аббатству. Некоторые приходили еще до восхода солнца, чтобы занять места в первых рядах. И кого-кого только не было на Турнирном Лугу! Мыши, крысы, ежи, барсуки, выдры, зайцы, сороки, галки и воробьи, сойки и дятлы, и множество иных лесных племен и народцев, коренные жители Цветущих Мхов и гости из отдаленных земель – все сошлись на Праздник Победы в Рэдволл.

 

Просторный луг перед аббатством работники-кроты загодя разровняли и окружили невысокой искусственной насыпью, чтобы улучшить обзор со зрительских мест. Мыши, ежи и прочие мелкие зверьки расселись поближе, крупные звери – подальше; птицы и звери-древолазы устроились на ветвях многовековых дубов вокруг поляны. Кто поважнее – принесли с собой складные скамьи или стулья; звери попроще сидели на расстеленных одеялах или просто на земле.

 

Между рядами сновали мыши-разносчики с сидром, шипучкой и ягодными пирожками от брата Гуго, знаменитого рэдволльского повара. А для тех, кому требовалось что-то посытнее или покрепче – поодаль, под развесистым дубом, красовалась пестрая палатка с вывеской, на которой был намалеван зверь с поварешкой и залихватскими кривыми буквами выведена загадочная надпись «У Летучего Бобра». Несмотря на ранний час, у Летучего Бобра отбоя не было от посетителей.

 

С утра народ толпился на северной стороне луга, у ворот аббатства – там, где, на резной подставке из драгоценного палисандра, был выставлен на поклонение Меч Мартина. Лишь раз в год – в День Победы – он покидал стены монастыря.

 

Один за другим звери подходили к чудесному оружию, благоговейно преклоняли перед ним колено, проводили пальцами по прихотливому узору, вытесненному на ножнах. Иные, постарше, даже прикасались к Мечу губами, по старинному обычаю.

 

Из уст в уста передавалась история о давней утрате этой святыни и ее чудесном обретении. Когда Клуни Хлыст со своей армией стоял у стен Рэдволла, и казалось, что неоткуда ждать спасения – простой мышонок по имени Маттиас услышал голос самого Мартина-Воителя. «Найди мой Меч, - так сказал ему легендарный герой, - займи мое место, стань Защитником Рэдволла!» Неисчислимые труды и опасности пришлось перенести Маттиасу; но он сумел найти Меч, вернул его в Рэдволл и с ним одержал победу. С тех пор в Краю Цветущих Мхов воцарился прочный, никем и ничем не нарушаемый мир.

 

Каждый хотел прикоснуться к Мечу – и каждый стремился пожать лапу Защитнику Рэдволла. Семь лет миновало с тех пор, как Маттиас стал хранителем Меча; тогда нескладный подросток, теперь он преобразился в статного молодого воина. В праздничной белой котте, расшитой золотом, с алым плащом за плечами, он казался воскресшим Мартином-Воителем. Не было в Краю Цветущих Мхов мальчишки, что не мечтал бы стать на него похож – и не было девочки, что втайне не завидовала бы прекрасной Василике, его молодой жене, сидевшей сейчас рядом с малышом Маттимео на руках.

 

Но теперь солнце уже перевалило за полдень, и турнир был в самом разгаре. Окончилось состязание в меткости; победитель – грузный барсук с седыми усами – получил из лап аббата Мордальфуса новенькую пращу; выдры-распорядители унесли с луга разноцветные мишени, установили с западной стороны два столбика и натянули между ними алую ленту, означающую конец дистанции. Мыш-герольд поднял свой рожок и протрубил замысловатый сигнал, призывая к тишине.

 

- Бегут! Бегут! – донесся издали многоголосый птичий крик. Соревнование в беге с препятствиями началось.

 

В самом выгодном положении оказались крылатые зрители: они могли наблюдать за ходом состязания с самого его начала. Повезло и тем, кто устроился на верхушках деревьев. Но большинству оставалось лишь ждать на финишной прямой – и полагаться на донесения сорок-вестниц, что стремглав носились туда и обратно у зверей над головами и выкрикивали последние новости.

 

- Первая полоса препятствий! Впереди – Альфред Белк, победитель прошлогоднего турнира! За ним Джулс Пушной, третий… кто-то из хорьков, сверху не разглядишь, кто – с серой полосой на спине, хорьки, узнаете своего?

 

- Белк лидирует, достиг второй полосы препятствий. Пушной идет за ним след в след. Хорек сорвался с ветки и выбыл! (Стой стороны луга, где сидели хорьки, послышался дружный вопль разочарования) Третьим идет… так-так, кто же это?.. а, тот молодой крыс, как бишь его фамилия…

 

- Это Пит! – воскликнула Роза-Лилия.

 

Рядом с ней фыркнул и скорчил непередаваемую гримасу господин Долгохвост.

 

- А? Что? – донеслось с другого конца скамьи, где сидел дядюшка Желтозуб со своими племянниками.

 

- Наш Питер идет третьим! – крикнул ему в ухо молодой Джаспер Желтозуб.

 

- Что-что? – И дядюшка полез за слуховым рожком.

 

- Питер идет третьим! – теперь кричали хором оба племянника и Рози.

 

- Не понял. В каком берете?

 

Роза-Лилия сжала кулачки. До того она вертела головой, разглядывая зрителей, высматривала вчерашнего гостя в черном плаще – теперь жене отрывала глаз от сосновой опушки, откуда должны были появиться бегуны.

 

- Выходят на финишную прямую! – послышался над головой пронзительный сорочий голос. – Долгохвост опередил Пушного на веревочной сетке, идет вторым! Альфред Белк уверенно лидирует!

 

- Фредди! Давай, Фредди! – раздался звонкий крик с другой стороны лужайки, где, на ветвях столетнего дуба, устроились супруги Белк с выводком бельчат.

 

Вопил Сэм по прозвищу Молчун – тот самый, что прежде был немым и исцелился, прикоснувшись к Мечу Мартина. Теперь он поддерживал старшего брата во всю силу новообретенного голоса:

 

- Фредди чемпион! Фредди чемпион!!

 

Крик подхватили братья и сестры Сэма; вслед за белками закричали и их соседи по дубу – и скоро вся левая сторона лужайки что есть мочи поддерживала Альфреда.

 

Рози посмотрела на родителей. Мать неловко ерзала на скамье; отец задрал нос в небеса и разглядывал там что-то, как видно, чрезвычайно его заинтересовавшее.

 

Девушка перевела отчаянный взгляд на Джаспера.

 

- Ну как же так? – воскликнула она, схватив его за лапу, почти со слезами в голосе. – А мы-то почему молчим?!

 

- А в самом деле, чего мы молчим? – Джаспер повернулся к брату: - Ну-ка, давай зарядим вместе: вперед, Долгохвост!

 

- Вперед, Долгохвост! Вперед, Долгохвост!! – завопили изо всех сил оба парня, и тоненький голосок Рози вплелся в их голоса.

 

- Что-что? Кто побеждает? – приставив рожок к уху, поинтересовался дядюшка Желтозуб.

 

Господин Долгохвост запыхтел и отодвинулся на самый край скамьи, всем своим видом демонстрируя, что он тут ни при чем, просто однофамилец.

 

Однако все больше соседей – и крыс, и не только – оглядывались на молодежь, а затем, увлеченные энтузиазмом молодых зверей, подхватывали их речевку. Спортивный азарт заразителен: и минуты не прошло, как почти вся правая сторона лужайки вскочила со своих мест, прыгала и вопила во все горло, поддерживая Питера.

 

Наступал волнующий финал: вот-вот бегуны вылетят из леса, стрелой промчатся по лугу – и победителем станет тот, кто первым перекусит алую ленточку.

 

- Вперед, Долгохвост! Вперед, Долгохвост! – увлеченно выводила Рози.

 

Джаспер Желтозуб смотрел на нее так, словно видел впервые. Раскрасневшаяся, с взъерошенной шерсткой и блестящими от волнения глазами,крыска была чудо как хороша. На младшую сестренку друга Джаспер привык глядеть свысока; но сейчас вдруг понял, что за один ласковый взгляд этой девушки готов… да хоть сразиться с самим Клуни Хлыстом!

 

Крики зрителей перешли в ультразвук, когда из соснового бора вылетели две стремительные фигуры. Одна, впереди – рыжая молния, скользящая по траве. Вторая – серая, словно обрывок грозовой тучи.

 

Бегуны шли почти вровень. На ветвях деревьев, лазать и прыгать по которым Фредди Белк научился раньше, чем ходить, Питеру его обогнать не удалось; но на твердой земле он постепенно сокращал дистанцию.

 

- Давай, Питер! – завизжала изо всех сил Рози.

 

- Поднажми, сынок! Не посрами нашу фамилию! –поддержал ее вдруг раскатистый бас господина Долгохвоста.

 

И Питер поднажал.

 

- Долгохвост обходит соперника! - тараторила сорока, не в силах выйти из роли комментатора. – Вот обогнал его на голову… вот он впереди уже на полкорпуса… на корпус… на длину хвоста…

 

Фредди ускорил бег и снова вырвался вперед – но в этот миг Питер взлетел в воздух и в прыжке вцепился зубами в алую финишную ленту! Зрители дружно ахнули; а Питер клацнул мощными крысиными челюстями – и упал наземь без сил, с обрывком ленты в зубах.

 

Что было дальше, он помнил смутно. Кажется, все вокруг визжали и прыгали; с одной стороны его обнимала Рози, с другой Джаспер, с третьей суетился дядюшка Желтозуб со своим рожком, и надо всем этим гремел неизбежный голос отца: «Да, наша порода! Мы, Долгохвосты, меньше чем на первое место не согласны!» Потом кто-то подтолкнул его в сторону ворот аббатства, туда, где лежал Меч и сидели почетные гости; и Маттиас пожал ему лапу, а Василика вручила венок, сплетенный ее нежными лапками из травы и луговых цветов, и все кричали «Ура!», и какой-то длинноухий верзила с рядом блестящих медалей на груди – только потом Питер сообразил, что это знаменитый боевой заяц Бэзил, герой прошедшей войны – похлопал его по плечу и сказал: «Ну ты, парень, зажег!» - а Питер, у которого голова шла кругом, вместо «спасибо» ответил «здравствуйте», но этого никто не заметил.

 

 

 

- А молодец парнишка! – заметил Бэзил чуть позже, когда шум затих, а выдры-распорядители унесли обрывки финишной ленты и принялись устанавливать по периметру луга веревочное ограждение. – Не каждый день встретишь крысу, которая лучше белок по деревьям скачет!

 

Аббат Мордальфус неодобрительно покачал головой.

 

- И все-таки, - проговорил он, – я считаю, каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужой монастырь. Небо – для птиц, деревья – для белок; а кому природой назначено ходить по земле и рыть норы…

 

- Если бы семь лет назад один мышонок занимался своим делом и не лез в воители, - негромко, словно про себя, проговорил Маттиас, - что было бы сейчас с Рэдволлом?

 

- Ты – совсем другое дело! – пожал пухлыми плечами аббат. – Тебе явилось видение, ты услышал голос Мартина… такова была воля небес!

 

- А откуда нам знать, какова воля небес? – спросил Маттиас; и голос его прозвучал так странно, так не по-праздничному, что Василика, лучше всех знавшая мужа, взглянула на него с недоумением и тревогой.

 

- Что-то не так? – тихо спросила она. – Ты сегодня с самого утра какой-то мрачный.

 

Маттиас потер ладонью лоб.

 

- Нет-нет, - рассеянно ответил он, –все в порядке. Просто… а, неважно.

 

И устремил невидящий взгляд в небо, где высоко-высоко, почти на пределе видимости, кружила над Рэдволлом какая-то острокрылая и клинохвостая птица.

[крыска]

Глава третья

- …И что же видят его верные соратники, ворвавшись наконец в замок? Посреди двора, опираясь на меч и утирая кровь, обильно текущую из ран, стоит Беренгарий, а у ног его распростерся труп злодея! Разумеется, все поражены. «Как ты одолел его в одиночку? – спрашивают они. – И как пробрался в его логово?» А он только усмехается. «У крыс, - говорит, - свои секреты…»

 

Господин Долгохвост сделал паузу, чтобы перевести дух, со стуком поставил на столик пивную кружку и утер усы.

 

Питер смотрел сквозь него и блаженно улыбался. В голове у него шумело от выпитого пива («Вообще-то тебе, конечно, нельзя, но сегодня можно!»), и сейчас он готов был слушать любые рассказы о подвигах прапрадеда в любом количестве.

 

- Вот что, дорогие мои, - прервала мужа госпожа Долгохвост, - отметили, а теперь пора и назад. Не то, сохрани небеса, состязание бойцов закончится без нас – и не бывать нашей девочке Королевой Красоты! Роза-Лилия, детка, подтяни ленту, у тебя бант с хвоста сползает. И не забывай: не скачешь, не пищишь, головой не вертишь туда-сюда, сидишь тихо и чинно, как подобает девице из хорошей семьи!

 

- Мама! – простонала Роза-Лилия.

 

- Да они там до ночи не закончат, с этой своей жеребьевкой, финалами, полуфиналами… - проворчал Долгохвост-старший; но все же поднялся и не вполне твердым шагом направился к выходу из палатки «Летучего Бобра». Все крысиное семейство потянулось следом.

 

- И все-таки, Питер, - проговорил отец, плюхаясь на край скамьи, - ты, конечно, у нас молодчина, но лучше бы ты учился окапывать яблони!.. Так… и что это у нас здесь происходит?

 

На Турнирном Лугу в самом деле происходило нечто необычное. Зрители взволнованно шумели, не сводя глаз с огороженной площадки для поединков. Здесь здоровенный бобер Том Лопаткинс, признанный мастер фехтования, из последних сил отмахивался от наседавшего на него противника в длинном черном плаще: хоть соперник и был намного его мельче, Лопаткинсу явно приходилось туго.

 

- Что здесь было без нас? – спросил Пит у Джаспера Желтозуба.

 

- Да сначала все как обычно. Но вдруг вылез этот… фиг его знает, кто он такой – и как начал молотить всех подряд! Наших ребят просто раскидал. Начали выходить против него взрослые, крупные звери – и их лупит, как малых мышат! Смотри, смотри, что делает!

 

В этот самый миг зверь в черном плаще отступил на шаг назад, затем взлетел в воздух и в прыжке, каким-то мягким, почти ласковым движением взмахнул своим посохом. Конец посоха ткнул бобра в место, где шея соединяется с плечом; удар выглядел совсем несильным – но рослый бобер пошатнулся, выронил свой шест, схватился лапами за шею и упал на колени. Пружинисто приземлившись, противник насмешливо отсалютовал ему своим оружием. Зрители зашумели, а герольд поднес к губам рожок, возвещая конец схватки.

 

- Видал? Во дает! Интересно, где он научился таким приемчикам?

 

Питер вгляделся в победителя.

 

- Да это же он! – воскликнул он вдруг.

 

- Кто?

 

- Тот бродяга, что вчера пережидал бурю у нас в норе! Только вчера он хромал, а теперь… Но это точно он! Папа, мама, Рози – видите?

 

- Я его сразу узнала! – откликнулась Рози; она не сводила со статного незнакомца глаз.

 

- Желает ли кто-нибудь еще бросить вызов зверю, именующему себя Черным Странником? – пронзительно и пискливо вопросил мыш-герольд.

 

Зрители шумели и переглядывались между собой; однако в бой никто не рвался.

 

Победитель замер посреди поля, выпрямившись во весь рост и обводя публику непроницаемым взглядом сквозь прорези шлема.

 

Черный шлем с вороновым пером на шишаке закрывал почти всю его морду, оставляя на виду только пасть с крупными желтыми резцами; хвост скрывался под плащом, и о том, какого роду-племени этот зверь, оставалось лишь гадать по его размеру и повадкам. Под плащом блестела тонкая, но прочная кольчуга и поножи. Среди пестрой, празднично разряженной толпы Черный Странник выглядел опасным чужаком, словно ястреб среди голубей; и не только простые зрители, но и устроители турнира, сидевшие на почетных местах у ворот аббатства, смотрели на него с недоумением и тревогой.

 

- Разоделся, словно и впрямь воевать пришел! –ворчала барсучиха Констанция. – Морду прячет, кто таков и откуда, не говорит… ох, не по душе мне это. Будь я мужчиной, уж я бы ему показала!

 

- Маттиас, может быть… - осторожно начал аббат Мордальфус.

 

Но Маттиас покачал головой.

 

- Он не нарушает правил, - ответил он, - и ничего дурного не делает. А если станет победителем, ему так или иначе придется снять шлем и назвать свое имя.

 

- Этому типу победителем не бывать! – решительно сказал заяц Бэзил – и, вскочив со своего места, громогласно объявил: - Я вызываю Черного Странника!

 

Словно ветер, пронесся по рядам зрителей изумленный вздох. Бэзил, прославленный герой войны с Клуни Хлыстом, был неизменным зрителем турниров в Рэдволле, но никогда в них не участвовал: все и так знали, что в воинском искусстве ему нет равных в Краю Цветущих Мхов.

 

Бэзил принял из лап герольда деревянный меч и гордо выпрямился у своего края поля; медали его ярко сверкали на солнце. Среди зрителей послышались приветственные крики.

 

- А что ж? – проговорил Долгохвост-старший. – Бэзил – зверь известный, заслуженный. Уж лучше пусть он получит медаль победителя, чем какой-то бродяга, что собственного имени стыдится!

 

- Да, вот только Королевой Красоты, как пить дать, выберет эту свою веселую вдовушку-зайчиху! – возразила его жена.

 

- Долгохвосты выше сплетен!.. Гм… а что за вдовушка?

 

Противники начали сходиться. Черный Странник двигался медленно, ссутулившись и глядя на Бэзила исподлобья, словно измеряя взглядом каждое его движение.

 

- Интересно, кто он? – проговорил Джаспер. – Ласка или хорек?

 

- Крыс, - коротко ответила Рози. – Я видела его хвост.

 

- Крыс?! Такой… такой большой?

 

С гортанным вскриком Бэзил выбросил вперед свой деревянный меч. Черный зверь парировал его удар своим посохом. Бэзил атаковал стремительно и жестко: пользуясь преимуществом в росте и длине ног, он метался вокруг противника, меч его колол и рубил словно в десяти направлениях сразу. Черный Странник застыл, словно врос в землю – лишь посох его, поднятый над головой, вертелся со страшной быстротой, отражая удары. Грохот и треск стоял над Турнирным Лугом, как будто здесь сшиблись в схватке два дуба-великана.

 

- Потрясающе! – проговорил Джаспер. – Ведь Бэзил на две головы его выше!.. Слушайте, а давайте его поддержим! Мне понравилось!

 

- Крысы, вперед! – тут же завопил его брат.

 

Роза-Лилия следила за схваткой, позабыв обо всем на свете; коготки ее впивались в ладони, но она не чувствовала боли.

 

Девушка догадывалась, что для незнакомца, прячущего лицо, эта схватка – не просто забава. Чувствовалось в нем – и вчера, и сегодня - что-то смертельно серьезное.Какая-то молчаливая ярость, пугающая до дрожи.

 

Он здесь один против всех. Он бросает вызов не просто Лопаткинсу, или Бэзилу, или кому-то еще – всему Рэдволлу. Может быть, всему Краю Цветущих Мхов, с его мирной жизнью и навеки установившимися порядками.

 

И, хоть Цветущие Мхи и были для Рози родным и любимым домом – но, как она всем сердцем желала Питеру добиться успеха вопреки недовольству отца, так и теперь, вопреки всему, желала незнакомцу победы.

 

Схватка продолжалась. Минута шла за минутой; Черный Странник не пытался перехватить инициативу, не атаковал – лишь отбивал направленные на него удары.

 

- Против Бэзила ему долго не продержаться! – удовлетворенно заметила Констанция.

 

Василика потянулась к Маттиасу, неотрывно следящему за боем, накрыла его лапу своей.

 

- И все-таки… - проговорила она вполголоса.

 

- Милая, со мной все в порядке, - не поворачиваясь к ней, ответил Маттиас. – Просто дурной сон.

 

- Сон, из-за которого ты целый день сам не свой? Что же такое тебе приснилось?

 

Маттиас раздраженно дернул плечом. Но Василика ждала ответа – и он заговорил:

 

- Мне снилась битва за Рэдволл. Тогда, семь лет назад. Снова я стоял на колокольне, а Клуни внизу осыпал меня проклятиями и требовал, чтобы я спустился и дрался с ним. Я поднял Меч, чтобы перерубить веревку Большого Джозефа – и вдруг Меч Мартина повернулся у меня в лапе и вонзился мне в грудь… - И, повернувшись наконец к жене и заметив ее побледневшую мордочку, торопливо добавил: - Нечего бояться, милая! В конце концов, бывают и просто сны!

 

- Смотрите, смотрите! – воскликнула вдруг у него за плечом Констанция.

 

Защищаясь от атак Бэзила, Черный Странник не стоял на одном месте: мелкими приставными шагами двигался он по часовой стрелке, заставляя противника двигаться за собой. В какой-то момент разгоряченный и утомленный боем Бэзил раскрылся, повернувшись к Страннику вполоборота – и соперник его, только этого и ждавший, молниеносно ткнул его своим посохом под ребра. Будь у него в лапах меч или копье, такой удар был бы смертелен; но даже тычок тупым шестом был нанесен с такой силой, что Бэзил пошатнулся. В тот же миг из-под плаща Странника молниеносно метнулось что-то длинное и гибкое, вроде змеи, обвило заднюю лапу зайца и с силой дернуло. Бэзил грянулся оземь.

 

- Сдаешься? – прорычал зверь в шлеме, приставив шест к его груди, словно меч.

 

Бэзил не без труда открыл глаза.

 

Сквозь прорези шлема смотрел на него желтый глаз, горящий злобой и торжеством. Один желтый глаз. Там, где должен был быть второй – царила непроглядная тьма.

 

Бэзил был отважным зайцем. Быть может, самым храбрым в Цветущих Мхах и окрестных землях. Но все же, увы, всего лишь зайцем. И от той страшной догадки, что поразила его сейчас – сейчас, когда он узнал незнакомца – в глазах у него помутилось, а сердце совсем по-заячьи ушло в пятки.

 

Бэзил не боялся никого и ничего, ни на земле, ни под землей, ни в небесах. Но это – если говорить о живых. А скрестить мечи с выходцем из Темного Леса…

 

Он хотел крикнуть, хотел предупредить Маттиаса и остальных; но плотный ком встал в горле, не давая издать ни звука. Словно в тумане, видел Бэзил, как Черный Странник неторопливой походкой победителя выходит на середину поля; словно сквозь сон, слышал, как изумленными и восхищенными возгласами приветствует его толпа.

 

К Бэзилу подбежали двое распорядителей, помогли ему подняться и под руки повели в аббатство, где – на случай, если в ходе состязаний кто-то пострадает – дежурили монахи-целители.

 

- Пусть снимет шлем! – бормотал им Бэзил. – Скажите Маттиасу… пусть заставит его снять шлем!

 

 

 

- Кто еще желает вызвать на бой зверя, именующего себя Черным Странником? – торжественно вопросил мыш-герольд.

 

На этот раз ответом на его призыв стала мертвая тишина. Желающих не было.

 

Герольд поднес к губам рожок; но Черный Странник, подняв лапу с шестом, остановил его. Словно порыв ледяного ветра, разнесся по Турнирному Лугу его низкий, хриплый голос:

 

- Теперь я сам кое-кого вызову на бой!

 

И мощная фигура его – черный силуэт, освещенный бьющим в спину солнцем – повернулась к воротам аббатства.

 

Василика смотрела на него, затаив дыхание. Ей вдруг показалось, что само время замедлило свой ход, и незнакомец поворачивается к ним медленно, очень медленно… и так же медленно Маттиас, вдруг побледневший так, словно увидел кошмар наяву, вцепляется в подлокотники и привстает ему навстречу…

 

Мышка не понимала, что происходит, но сердцем чувствовала: творится что-то страшное.

 

- Святой отец! – прошептала она, дернув аббата Мордальфуса за рукав. – Остановите состязание!

 

К чести аббата, он не стал спорить или задавать вопросы – должно быть, тоже почуял неладное.

 

- Время, отведенное для состязания бойцов, окончено! – громогласно объявил он, стукнув своим посохом по деревянному помосту под ногами. – Победителем Турнира объявляется зверь, именующий себя Черным Странником!

 

В тот же миг нестройно затрубили герольды, и словно взорвалась криками и аплодисментами толпа.

 

Черный Странник застыл посреди поля. Казалось, он растерян и зол; но в следующий миг желтые зубы его оскалились в злорадной, торжествующей ухмылке.

 

- Теперь, согласно обычаю, победитель должен избрать из числа зрительниц Королеву Красоты! – продолжал аббат.

 

- Нет! – воскликнул Маттиас; но голос его потонул в восторженном реве толпы.

 

Странник задумался на пару секунд; затем обвел зрителей взглядом и, найдя тот край лужайки, где сидели крысы, решительно направился к ним.

 

Госпожа Долгохвост так и запрыгала на своем месте.

 

- Роза-Лилия, не горбись! – прошипела она. – И не смотри в его сторону, делай вид, что тебе все равно!

 

Увы, совет ее пропал втуне; крыска не сводила с незнакомца широко раскрытых, восхищенных и испуганных глаз.

 

Остановившись напротив их скамьи, Черный Странник молча протянул когтистую лапу.

 

Рози замешкалась – и мать, едва не пища вслух от восторга, больно ткнула ее локтем в бок.

 

Медленно, словно во сне, Рози поднялась с места и шагнула вперед. Огромный крыс с закрытой мордой, с пристальным тяжелым взглядом сквозь прорезь шлема и притягивал ее, и пугал.

 

Она обернулась к родным, словно ища защиты – и увидела, как энергично кивает ей и жестикулирует, требуя поторапливаться, мать, как рядом с ней лучится гордостью отец; как Питер не сводит с нее глаз, и на морде его радость за сестру сменяется недоумением, даже тревогой…

 

«Ну и трусиха же я! – сердито сказала она себе. – Здесь-то чего бояться?» И, глубоко вздохнув, подобрала тяжелый подол праздничного платья и двинулась к незнакомцу: как учила ее мама – чинным шагом, опустив глаза долу, изящно изогнув перевитый розовой лентой хвост, как подобает девице из хорошей семьи.

 

Миниатюрная лапка ее утонула в огромной лапе Странника – и приветственные вопли зрителей стали оглушительными.

 

 

 

У ворот аббатства Маттиас повернулся к жене.

 

- Василика, - проговорил он, - уходи в аббатство.

 

- Что?

 

- Беги в аббатство и спрячься там, - тихим, напряженным голосом повторил он.

 

Василика хорошо знала своего мужа – и понимала, когда не следует задавать вопросов. Прижав к груди малыша Маттимео, она торопливо, почти бегом бросилась в здание. Все взгляды были устремлены на победителя и королеву красоты – бегства ее почти никто не заметил.

 

- Святой отец, - обратился Маттиас к аббату, - где пращники Рэдволла?

 

Мордальфус пожал пухлыми плечами.

 

- Ну… где-то здесь.

 

- А стража?

 

- Так ведь праздник! – развел лапами аббат. – Вот все и… празднуют.

 

- Сколько раз я вам говорил, что стража должна дежурить день и ночь, в будни и в праздники! – воскликнул Маттиас.

 

Оба говорили в полный голос, но из-за криков толпы сами едва слышали друг друга. Несколько сот глоток надрывались, прославляя победителя, много сотен лап топали и хлопали в ладоши. Маттиас с ужасом понимал, что сейчас ничего не может сделать. Совсем ничего. Крикнуть, позвать, предупредить – в такой суматохе об этом и думать не стоит.

 

Остается ждать, что будет делать враг.

 

«Он здесь один, - лихорадочно думал Маттиас. – А вокруг сотни зверей, и многие вооружены. Даже если возьмет девушку в заложницы – далеко ему не уйти, и он, конечно, это понимает. Он негодяй, свирепый и коварный, но не сумасшедший же!»

 

Поправка: при жизни сумасшедшим не был. Кто знает, во что превратился он сейчас, вернувшись из Темного Леса?!

 

Но как… как такое возможно? Как?! Он же был мертв!..

 

Широкими шагами, почти таща девушку за собой, победитель приблизился к воротам аббатства. Единственный глаз его, горящий злобным огнем, не отрывался от Маттиаса.

 

- Пусть снимет шлем! – послышались голоса в толпе. – Мы хотим знать, кто он! – И мощный хор голосов подхватил: - Сними шлем, чемпион! Сними шлем!!

 

Маттиас, внешне спокойный, но смертельно бледный, поднялся со своего места.

 

- По правилам турнира, - проговорил он, - чтобы получить медаль и звание победителя, ты должен показать лицо и назвать свое имя.

 

Криво ухмыльнувшись, зверь поднял лапу к застежке шлема – и остановился, ожидая тишины.

 

Постепенно публика успокоилась. Над лугом воцарилась тишина: все замерли в ожидании развязки.

 

- Ты ведь уже знаешь, как меня зовут, - неторопливо проговорил незнакомец. – Ты меня узнал, верно, Маттиас Воитель? Поэтому и не стал со мной драться. Испугался честного боя один на один – совсем как тогда…

 

Маттиас, побагровев, вскочил с места – гнев в нем победил страх. Но схватить лежащий рядом Меч Мартина он не успел: Черный Странник рванул застежку и объявил громовым голосом:

 

- Я Клуни Хлыст!

 

Шлем его упал наземь и с громыханием покатился по траве.

 

Несколько сот звериных глоток ахнули, как одна. Не веря своим глазам, с изумлением и ужасом взирали жители Цветущих Мхов на зубастую морду своего легендарного врага, перечеркнутую черной повязкой, на его острые уши, иссеченную шрамами темно-бурую шерсть и единственный горящий глаз.

 

Клуни Хлыст вернулся!

 

Не у всех замешательство длилось долго; миг спустя седой барсук, победитель в состязании стрелков, выхватил и натянул пращу. Но прежде, чем он успел выстрелить, Клуни схватил Розу-Лилию и прижал к себе. Другой лапой, в которой держал посох, он каким-то странным, витиеватым движением встряхнул свое оружие; посох сложился пополам, из дерева на сломе выскользнуло короткое и кривое лезвие – и уткнулось крыске в горло.

 

- Шевельнитесь кто-нибудь, и она покойница! – прорычал Клуни.

 

- Чего ты хочешь? – еле шевеля губами, выговорил Маттиас.

 

Клуни ухмыльнулся ему в лицо.

 

- Свое заветное желание, считай, я уже выполнил, - сообщил он. – А о том, чего еще хочу – поговорим в другое время, в другом месте. И на моих условиях.

 

С этими словами, перехватив Розу-Лилию хвостом, он выхватил из-за пояса рог.

 

Хриплый, резкий звук, вовсе непохожий на пение рожков мышей-герольдов, разнесся над лесом – и в тот же миг на Турнирный Луг пала огромная тень.

 

Среди зверей послышались крики ужаса, многие бросились бежать или попадали наземь, закрывая головы лапами и стараясь слиться с землей – слишком велик был у мелких зверьков старинный страх перед хищными птицами.

 

На поляну спикировал крупный стервятник. На миг показалось, что он выбрал Клуни своей добычей; но нет – хищник пронесся над лугом, над самой землей, на бреющем полете, а крыс огромным прыжком вскочил ему на спину, волоча за собой полуживую от страха пленницу.

 

- Ну что, дружище, летим отсюда? – скрипучим голосом спросил стервятник.

 

Клуни что-то ответил ему – никто из ошеломленных зверей не разобрал, что. Но все они видели, что произошло вслед за этим. Уже набирая высоту, стервятник вдруг камнем пал вниз, снова пронесся над самыми головами перепуганных мышей; Клуни свесился вниз, мощный хвост его хлестнул по подставке, на которой все еще покоился Меч Мартина – и подставка опрокинулась, а Меч, ловко подцепленный хвостом, взлетел вверх и оказался у крыса в лапе.

 

Окаменев от ужаса, Маттиас, вместе с прочими зверями, беспомощно смотрел, как великая святыня Рэдволла – его святыня, непобедимый талисман, дарованный ему небесами – исчезает в вышине вместе с похитителем.

 

Потрясенное общее молчание прервал пронзительный вопль и грохот опрокинутой скамьи. Это лишилась чувств госпожа Долгохвост.

[крыска]

Глава четвертая

В первые секунды Роза-Лилия оцепенела от ужаса; но скоро негодование в ней взяло верх над страхом.

 

- Отпусти меня! – завопила она, забившись у в лапах у своего похитителя. – Немедленно отпусти!

 

А вслед за тем острые зубки ее впились разбойнику в запястье.

 

Выругавшись, Клуни тряхнул свою пленницу так, что у нее клацнули зубы. Затем схватил ее за шиворот и подтащил к самому краю спины стервятника.

 

- Отпустить? Легко! – прорычал он, свешивая ее головой вниз.

 

Далеко-далеко внизу, словно на огромной развернутой карте, раскинулся Край Цветущих Мхов: темные островки сосняков и ельников среди сочной зелени листвы, блестящая лента Мшистого ручья, и далеко позади, на самом горизонте – краснокаменные стены Рэдволла.

 

Они летели над землей на страшной высоте.

 

Когда эта мысль дошла до ее сознания, Рози слабо ахнула, и тело ее обмякло у Клуни в лапах.

 

Клуни хотел уже ее встряхнуть или наградить оплеухой – этих бабских штучек он не терпел – но заметил, что глаза крыски закатились, а уши и хвост стали одного цвета с серой шерсткой. Похоже, не притворяется. Поморщившись, он уложил ее рядом с собой, обвил хвостом, чтобы она не скатилась со спины Кривоклюва – а сам задумался, устремив взгляд на лежащий перед ним Меч Мартина.

 

Его бесценный трофей.

 

Глупые травоеды в Цветущих Мхах воздавали этому Мечу почти что божеские почести. Ползали перед ним на коленях, облизывали, приносили к нему больных, чтобы Меч их исцелил. Твердо верили, что, пока их святыня пребывает в Рэдволле, они в безопасности. И чем же это кончилось?

 

Суеверие, и больше ничего. Обычное преклонение слабаков и трусов перед силой, которой им самим недостает. Сколько раз он такое видел!

 

На самом деле Меч Мартина – просто меч. Хотя, надо признать, исключительного качества. Хоть Клуни и сражается на другой стороне, прежде всего он воин – а воин всегда способен оценить хорошее оружие.

 

Мгновение поколебавшись, Клуни сомкнул лапу на рукояти Меча и извлек его из ножен до половины. Сталь с синеватым отливом сверкнула в ярких солнечных лучах, и стали видны темные, словно выжженные на клинке древние руны.

 

Давно ушли в Темный Лес последние звери, умевшие читать эти письмена: не только в Цветущих Мхах и окрестностях, но, должно быть, и ни в одной из дальних земель, где побывал Клуни в бытность пиратом, знатоков рун не осталось.

 

Клуни осторожно провел лапой по стали Меча, обвел когтем несколько знаков.

 

Разумеется, ничего не произошло. Не грянул гром с небес. Его не поразило молнией. Не предстал перед ним призрак Мартина-Воителя в блистающих доспехах, со словами: «Это мое, не трожь!» И даже желания немедленно бросить разбой, покаяться и уйти в монастырь Клуни в себе не ощутил. Разве что по телу его пробежал какой-то тонкий, острый холодок, от которого приподнялась густая шерсть на спине – пробежал и исчез без следа.

 

Никакого волшебства.

 

Кривоклюв мощно и ровно взмахивал крыльями, оставляя позади милю за милей; Клуни любовался добычей, перебирал в памяти события сегодняшнего дня и наслаждался своим торжеством.

 

Все произошло не так, как он планировал. Изначальный план его был прост: добраться до Маттиаса и прикончить. В поединке или нет – это уж как получится. Но все пошло не так… и обернулось гораздо, гораздо лучше!

 

Прикончить – это всегда успеется; а вот унизить врагов оказалось намного приятнее, чем убить. Крыс громко расхохотался, вспоминая перекошенную от страха косую рожу зайца, бледную мордочку и дрожащие губы Маттиаса. Потрясение, недоверие и ужас толпы. Такое ведь и во сне не примерещится: на праздник победы над Клуни Хлыстом явился сам Клуни Хлыст! И взял первый приз на турнире своих победителей!

 

Как вопили все эти травоеды, как хлопали в ладоши, пожирали его восхищенными взглядами, кричали здравицы чемпиону! Что скрывать – ему это очень, очень понравилось. А потом, когда он снял шлем…

 

Он перевел взгляд на девчонку с дурацким именем… как там ее… Роза-Лилия. Уши и хвостик крыски слегка порозовели, дышала она ровно, но не открывала глаз. А девка и вправду хороша. Очень хороша. «Королева Красоты»… ха! Клуни Хлыст всегда берет самое лучшее – и золото, и оружие, и женщин.

 

Он опустил лапу ей на грудь, по-хозяйски погладил упругую выпуклость, обтянутую шелковым лифом. Крыска шевельнулась и застонала.

 

- Эй, Клуни, - не оборачиваясь, окликнул его Кривоклюв, - если решил поразвлечься с девчонкой, то подожди, пока не окажешься на твердой земле!

 

Вот чертова птица: глаза у него, что ли, на затылке?

 

- Пошел ты! – беззлобно бросил Клуни.

 

Крыска открыла глаза, попыталась приподняться, огляделась вокруг себя – тут же снова посерела мордочкой и, похоже, наладилась грохнуться обратно.

 

- В обмороки падать будешь дома у мамочки, - предупредил ее Клуни. – Я на эти фокусы не ведусь.

 

Девушка слегка порозовела.

 

- Я не… вовсе не… просто… я правда высоты очень боюсь, - пробормотала она.

 

Кривоклюв скрипуче расхохотался.

 

- Ты в лапах у Клуни Хлыста, детка, - сообщил он, - и поверь, тебе сейчас надо бояться вовсе не высоты!

 

Клуни придвинулся ближе, обхватил крыску за плечи и притиснул к себе, с удовольствием ощущая под боком ее нежное теплое тельце.

 

- Никуда ты не денешься, - сказал он. – Я не дам тебе упасть.

 

 

 

Несколько часов прошло, прежде чем улеглась паника и суматоха у стен Рэдволла.

 

Вой и плач стоял такой, словно Клуни явился в Цветущие Мхи с многотысячной армией, захватив с собой Бадранга, Овражного Люта и Серых Псов в придачу. Казалось, все бежали сразу во все стороны, натыкаясь друг на друга. Кто спешил домой – прятать ценные вещи; кто бежал в аббатство, надеясь в его стенах найти укрытие. Многие утешали рыдающих жен и детей, а иная жена, наоборот, успокаивала перепуганного до полусмерти мужа.

 

Хозяин «Летучего Бобра» – он тоже вышел посмотреть на поединок – стремглав бросился в свою палатку собирать посуду и утварь. Однако, как видно, какой-то ловкий хорек воспользовался суматохой и побывал там раньше него: выручка за целый день бесследно исчезла.

 

В это всеобщее смятение добавил красок кто-то из рэдволльских монахов. Вспомнив, видимо, инструкции Маттиаса о том, что делать в случае пожара, потопа и прочих бедствий, он взбежал на колокольню и изо всех сил затрезвонил в колокола. Над Краем Цветущих Мхов поплыл частый, тревожный набат.

 

Сороки, сойки, вороны и прочие громкоголосые птицы кружили над лесом, выкрикивая на птичьем и на зверином языках одну и ту же страшную весть: Клуни Хлыст вернулся! И теперь в лапах у него – Меч Мартина!

 

Маттиас и Констанция едва голоса не сорвали, уговаривая птиц не поднимать панику, а зверей – успокоиться и разойтись. Наконец шум стих, толпа по большей части рассосалась; лишь некоторые остались у ворот аббатства, ожидая новостей.

 

В Большом Зале Рэдволла, под старинным гобеленом с изображением Мартина-Воителя, начался экстренный военный совет.

 

Маттиас, очень бледный, но спокойный, взял слово.

 

– Нужно готовиться к войне, – заговорил он.– Рэдволл должен быть готов к штурму и осаде. Святой отец…

 

Однако один взгляд на святого отца подсказал ему, что на аббата надежда плохая. Мордальфус дрожал так, что стучали зубы и трясся даже кончик хвоста, смотрел в одну точку и беззвучно что-то шептал – должно быть, молитву. На мордочке его читалось глубокое потрясение от мысли, что совсем рядом с ним, на расстоянии вытянутого хвоста, стоял восставший из мертвых Клуни Хлыст. Ясно было, что в ближайшее время толку от него не будет.

 

Маттиас повернулся к Констанции.

 

– А что сразу я? – развела толстыми лапами барсучиха.

 

– В прошлый раз обороной монастыря руководила именно ты, – улыбнулся Маттиас. – И у тебя это отлично получалось.

 

Констанция возвела глаза к потолку и шумно вздохнула.

 

– Ладно, ладно, можешь не продолжать. Я знаю, что делать.

 

– Если начнется война, – продолжал Маттиас, – Рэдволл, как велят наши обеты, спрячет в своих стенах самых слабых и беззащитных – одиноких стариков, сирот, больных. Но принять у себя весь Край Цветущих Мхов мы не сможем. Джесси, – обратился он к матери семейства Белк, – тебя и твоих сыновей я прошу пробежать по лесу и оповестить зверей: всех, кто готов драться за свободу, мы призываем в Рэдволл. Здесь они получат добрые мечи, копья и пращи из нашей оружейной и уроки военного дела под руководством опытного воина Амброзия Пики. – Он посмотрел на Амброзия – и нахмуренный пожилой еж кивнул. – В случае, если бои развернутся за стенами Рэдволла – ты, Амброзий, возьмешь командование на себя. А те, кто воевать не может или не хочет – пусть лучше собирают свое добро и готовятся в дорогу, пережидать бурю в соседних лесах. Чем меньше мирных жителей, тем меньше пленников и заложников у Клуни.

 

Белка кивнула и скрылась за дверью.

 

Наступило короткое молчание. На всех звериных мордах читалось одно и то же; деловой тон и короткие распоряжения Маттиаса заставили зверей в полной мере осознать, насколько серьезно все происходящее.

 

Маттиас повернулся к жене.

 

– Я никуда не побегу! – решительно сказала Василика. – И прятаться в норке не собираюсь!

 

Маттиас невесело улыбнулся.

 

– В этом я и не сомневался, родная. Тебя я попрошу заняться снабжением. Наш Гуго – повар отменный, но организатор, к сожалению, никакой. Твоя задача – проследить, чтобы в подвалах Рэдволла хватило припасов, по меньшей мере, на три месяца для сотни зверей, не считая его постоянных обитателей. Запастись корпией и лекарственными снадобьями. Оборудовать жилье для беженцев, выделить в лазарете дополнительные палаты для раненых. Святой отец, – повернулся он к аббату, – прошу вас открыть для моей жены сокровищницу аббатства и приказать монахам выполнять ее распоряжения, как ваши или мои.

 

Констанция подтолкнула аббата локтем; тот вздрогнул и поспешно кивнул.

 

– Маттиас, – заговорила Василика, не сводя с него тревожного взгляда, – разумеется, все это я сделаю, можешь на меня положиться, но… а как же ты? Ты говоришь так, словно тебя здесь не будет!

 

Маттиас хотел ответить, но не успел. За дверью послышался какой-то шум и визг; в следующий миг двойные двери Большого Зала распахнулись, и в комнату влетел Пит Долгохвост. За ним по пятам следовала мать.

 

– Маттиас… святой отец… – Питер торопливо поклонился аббату и выпалил: – Дайте нам оружие!

 

– Кому «нам»?

 

– Мне и Джасперу Желтозубу. Мы идем выручать Рози!

 

– Да вы с ума посходили! – вскричала госпожа Долгохвост. – Ну куда вы пойдете? Где будете ее искать? Он же улетел по воздуху, злодей этот, его ни один следопыт не сыщет!

 

– Стервятник полетел на север, – ответил Питер. – Пойдем в ту сторону, а дальше… дальше будет видно.

 

– Святой отец! –завопила плачевным голосом госпожа Долгохвост. – Господин Маттиас! Скажите им хоть вы! Отговорите их! Дочь у меня пропала – я не хочу еще и сына потерять!

 

С порога послышался басовитый кашель. У дверей остановился господин Долгохвост; седая шерсть его была взъерошена, одежда в беспорядке, на левом ухе повисла паутина, словно он только что выбрался из какого-то очень пыльного и грязного чулана. Он что-то держал за спиной.

 

– Вот и ты! – воскликнула крыса. – Ну наконец-то! Хоть ты ему скажи! Как отец! Может, хоть тебя он послушает! Скажи, что не даешь ему своего благословения!

 

Пит, с отчаянием и решимостью на мордочке, обернулся к отцу.

 

– Питер, единородный мой сын!.. – проникновенно начал господин Долгохвост; но тут голос изменил ему, и он молча протянул сыну странный предмет – какую-то железную полосу, очень ржавую и грязную, завернутую в ветхую тряпицу.

 

– Что это, папа?

 

– Меч твоего прапрадеда, – дрогнувшим голосом ответил Долгохвост. – В подполе у нас хранился. Грязноват, правда – но ничего, это все можно отчистить. И рукояти нет… не знаю, куда подевалась, при дедушке Этельберте, точно помню, еще была, а вот теперь… Ну, может, в монастырской оружейной подходящая рукоять найдется. Вот… Благословляю тебя, сынок. Если бы не старые мои кости и не ломота в пояснице – видят небеса, сам бы с тобой пошел.

 

У многих в Большом Зале на глазах выступили слезы. Госпожа Долгохвост всплеснула лапами; а Питер подошел к отцу и молча крепко его обнял.

 

Барсучиха Констанция наклонилась к Маттиасу.

 

– Послушай, Маттиас, – заговорила она вполголоса, – а крыса-то права. Отправлять молодых ребят, войны не нюхавших, искать Клуни и биться с ним – значит на верную смерть отправлять. Они не должны идти… по крайней мере, не должны идти одни!

 

– Одни они и не пойдут, – ответил Маттиас– и, повернувшись к юному крысу, громко сказал: – Питер, я иду с вами! Мне тоже есть о чем потолковать с Клуни Хлыстом.

 

Звери зашумели; Василика беззвучно ахнула. Маттиас подошел к жене, и она порывисто обняла его, уткнувшись ему в плечо.

 

– Ты же понимаешь, – тихо сказал он, – мне нельзя иначе.

 

Василика молча и отчаянно замотала головой. Маттиас погладил ее по спине.

 

– Иначе мне нельзя, – повторил он. – У этих добрых зверей Клуни отнял сестру и дочь; а у меня… Как будто душу отнял. Я жить не смогу, если хотя бы не попытаюсь вернуть Меч Мартина в Рэдволл. Да, я помню свой сон, – торопливо добавил он, – но пойду все равно. Когда малыш Маттимео подрастет, скажи ему…

 

Василика выпрямилась и твердо взглянула ему в лицо. Глаза ее были сухими.

 

– Не говори глупостей! – решительно сказала она. – Сны – это просто сны. Ты вернешься и сам ему все расскажешь.

 

– Эй, а как же я? – послышался вдруг новый голос.

 

В Большой Зал, прихрамывая, вошел заяц Бэзил.

 

– Сдается мне, Маттиас, не у тебя одного есть серьезный разговор к этому крысьему сыну!

 

– Бэзил? Я-то думал, ты отдыхаешь в лазарете!

 

– Еще чего не хватало! Этакий мерзавец еще может уложить меня на лопатки, ежели я зазеваюсь и пропущу удар; но вот отправить в постель – это уж дудки! Послушай, Маттиас, – тут Бэзил стал серьезен, – знаю, ты сейчас скажешь, что я нужен здесь. Так вот, поверь старому рубаке: здесь я не нужен. Оборона – это не мое. Здесь я буду только путаться под ногами, всем мешать и почем зря истреблять припасы Гуго. Мое дело – разведка и атака. А вы идете, сами не зная куда; и, по-моему, разведчик вам очень пригодится!

 

 

 

Решено было не терять времени; и полтора часа спустя маленький отряд вышел из ворот аббатства.

 

Остановившись за воротами, Маттиас огляделся кругом – и вдруг коротко, резко свистнул. Спутники его с удивлением увидели, как с высокого дуба слетел к нему пестрый дрозд. Мыш-воитель заговорил с ним на птичьем языке, которым владел в совершенстве; несколько чириканий и трелей – и дрозд, кивнув, сорвался с места и исчез среди ветвей.

 

– Что ты ему сказал? – спросил Питер.

 

– Это Клич Братства, известный всем птицам. Я выучил его семь лет назад, когда жил среди воробьев, – объяснил Маттиас. – Я попросил дрозда лететь в Воробьиное королевство и передать королеве Остроклюве: Маттиас-Воитель, ее названый брат, в беде и просит помощи ее народа. Если дрозд передаст мое послание, то скоро у нас тоже появятся союзники, умеющие летать!

 

 

 

Стоя у высокого окна в башне Рэдволла, Василика долго смотрела вслед маленькому отряду. Тревога, черная, как грозовая туча, и тяжелая, как камень, лежала у нее на сердце.

 

При других она старалась казаться спокойной, сама утешала рыдающую госпожу Долгохвост и ободряла совсем упавшего духом аббата. Но сейчас, наедине с собой, не могла не признать: зловещий сон Маттиаса не идет у нее из головы – и не дает отделаться от мысли, что мужа она больше не увидит.

[крыска]

Глава пятая

Захлопнулась тяжелая дверь, и проскрежетал ключ в замочной скважине. Роза-Лилия осталась одна.

 

Пока Клуни был рядом, она делала вид, что покорилась своей участи и ко всему равнодушна; но, избавившись от надзора, тут же вздернула голову и начала оглядываться кругом, ища путь к спасению.

 

Комнатка под крышей башни, куда запер ее разбойник, скудостью обстановки напоминала тюремную камеру: голые стены, покрытые какой-то слизью и затянутые паутиной, холодный каменный пол, из мебели – лишь грубо сколоченный деревянный стол, скамья и охапка соломы на полу.

 

Одно окно выходило во двор замка; оттуда доносились грубые голоса разбойников. Другое, напротив – высокое, почти во всю стену, с прилегающим к нему балкончиком, огороженным низким каменным парапетом – открывалось наружу. К нему Роза-Лилия решила даже не подходить; однако и со своего места видела, что за ним расстилается невеселый пейзаж.

 

Заброшенный Овражный Замок, в котором устроил свое логово Клуни Хлыст, высился на границе Леса Цветущих Мхов. За окном простиралась Серая Пустошь – печальная равнина, деревья и кустарник на которой сезонов двадцать назад были уничтожены лесным пожаром; вдали смутно темнел Еловый Бор. Под самой стеной башни – этого крыска не видела, но точно знала – зиял, словно разинутая пасть хищника,овраг с крутыми склонами: естественное укрепление, от которого получили свое имя замок и его прежние обитатели. Именно он в свое время преградил путь огню и спас от пожара Край Цветущих Мхов. При одной мысли о том, как далеко отсюда до дна оврага, у Рози закружилась голова, и она поспешно отвела взгляд.

 

Каменный пол не внушал никакой надежды. Дверь? Рози подошла к дубовой двери, осторожно, стараясь не шуметь, попробовала ее на зуб. Пожалуй, прогрызть можно – но что дальше? Дальше она попадет на винтовую лестницу, а оттуда – прямиком на первый этаж, в покои Клуни. То-то он обрадуется, если пленница среди ночи вломится к нему в спальню!

 

Впрочем, возможно, он и ночи ждать не станет… Вспомнив, какими плотоядными взглядами пожирали ее разбойники, как сам Клуни по-хозяйски обнимал ее за плечи, Рози обхватила себя лапками и шмыгнула носом.

 

«Только не раскисай! – сердито сказала она себе. – Тебя обязательно спасут! И вообще, стыдно быть такой трусихой. Будь на твоем месте прапрадедушка Беренгарий…»

 

Вот только героическому прапрадеду, попади он в лапы к разбойникам, не угрожала бы такая… гм… такая же опасность, как ей.

 

«Думай, Рози, думай! У тебя же есть преимущество!»

 

Верно, преимущество у нее было. Как ни странно, Роза-Лилия, никогда прежде не бывавшая в этом мрачном месте, знала о нем кое-что такое, чего Клуни, по всей видимости, не знал.

 

Когда та страшная птица опустилась во двор замка, и глазам Рози предстали четыре башни, торчащие из стен, словно почернелые клыки дряхлого хищника, и серая, как будто присыпанная пеплом равнина за ними –крыска едва не воскликнула вслух: «Да это же…!» Даже ойкнула, но тут же испуганно прикрыла себе лапкой рот. По счастью, Клуни – он в это время выслушивал доклад помощника о том, что происходило в его отсутствие – этого не заметил.

 

Рози никогда не бывала в Овражном замке, но видела его много раз – на старинной гравюре в кабинете у отца. И бессчетное множество раз о нем слышала.

 

Что ж, секрет этого замка ей известен. Но как им воспользоваться?

 

Сделав глубокий вдох, Рози подошла к окну, выходящему во внутренний двор.

 

От вида на мощеный булыжником двор и крысиные фигуры внизу голова у крыски закружилась, и к горлу подступила тошнота; но она заставила себя не отводить взгляд. Воспоминание о том, как постыдно она брякнулась в обморок в полете, а потом тряслась, как осиновый лист, и сама едва не цеплялась за своего похитителя, заставило ее покраснеть до корней шерстки и придало решимости. Чего бояться? Не так уж здесь высоко! Если отсюда свалиться, может быть, даже не умрешь… а всего-навсего переломаешь себе кости.

 

Потайной ход должен быть в северо-западной башне. Вон в той, слева, ярко освещенной предзакатным солнцем. Решетчатая дверь, ведущая внутрь башни, приоткрыта. Но как до нее добраться?

 

Внизу крысы-разбойники, собравшись кружком вокруг своего предводителя, слушали его историю. Рассказ о том, как Клуни сражался на турнире, вызвал у них чистосердечный восторг; речь Клуни то и дело прерывали радостные возгласы и взрывы хохота.

 

– Что же, командир, выходит, они и под маской тебя узнали?

 

– Конечно, узнали, – небрежно отвечал Клуни. – Раз увидав Клуни Хлыста в бою, ни с кем его не перепутаешь! Но что они могли сделать? Так и сидели, оцепенев от страха, и глазели на меня, словно кролики на Ядозуба!

 

– Все? А заяц? Он ведь, говорят, смельчак, каких мало!

 

– Вы бы видели, как этот смельчак от ужаса окосел! – ухмыльнулся Клуни.

 

– А этот, как его, ну… Защитник Рэдволла?

 

– Испугался, что придется драться, и поспешил без боя объявить меня победителем!

 

– Клянусь мертвечиной, так все и было! – скрипучим голосом подтвердил со стены Кривоклюв.

 

Рози почувствовала, как заливает щеки краска стыда. «А ведь я за него болела!» – вспомнилось ей.

 

– Командир, а медаль? Они же вручают победителям медаль!

 

– К чему мне эти побрякушки? Я у них забрал другой приз – лучше всех медалей, вместе взятых! Вот, смотрите!

 

С этими словами Клуни выхватил из ножен Меч Мартина и поднял высоко над головой.

 

Стальная полоса ярко сверкнула на солнце, и черные руны на клинке вспыхнули алым огнем. Крысы отшатнулись: немногие из них были участниками давней осады Рэдволла, но история ее была хорошо известна всем.

 

– Это же тот Меч! – послышались боязливые возгласы. – Тот самый, волшебный! Меч Мартина!

 

Клуни взмахнул Мечом, описав в воздухе широкую дугу.

 

– Ерунда! – рявкнул он. – Эти суеверия оставьте травоедам! Пускай они верят в пророчества, в вещие сны, в знамения – а я свою судьбу определяю сам, и нет на свете волшебства сильнее моей воли!

 

Меч со свистом рассек воздух, затем еще и еще раз. С тяжелым оружием, двуручным для мышей, Клуни без труда управлялся одной лапой. Он рубил и колол, меняя стойки в прыжке, а затем, перехватив Меч обратным хватом под гардой, наносил удары невидимому противнику навершием, словно булавой. Меч не просто подчинялся ему – казалось, он сросся со своим новым хозяином в одно целое, стал живым продолжением его руки. Клуни даже не ощущал усталости – напротив, с каждым движением у него словно прибавлялось сил и энергии.

 

Разбойники, затаив дыхание, следили за тренировкой своего командира.

 

– Клуни!.. – восхищенно выдохнул его помощник, толстый рыжий крыс по имени Сыроед. – Клуни, ты просто бог войны!

 

Клуни остановился, переводя дух, с поднятым Мечом в руке, гордо устремив взгляд вверх, словно бросал вызов самим небесам.

 

В этот миг он заметил, что из окна северо-восточной башни за ним наблюдает пленница. Клуни отсалютовал ей Мечом – и с усмешкой смотрел, как Роза-Лилия отшатнулась от окна так стремительно, словно ее отдернули за хвост.

 

 

 

Рози остановилась посреди комнаты, прижав лапки к груди. Что с ней происходит?! Снова, как и на Турнирном Лугу, она забыла обо всем на свете, залюбовавшись этим… этим злодеем!

 

Он похитил ее, принес горе ее родным; он пришел в Край Цветущих Мхов осквернить и разрушить все, что ей дорого. Она должна его ненавидеть! А вместо этого…Перед глазами у нее стояла его статная мускулистая фигура, стремительные движения и сверкающий, словно молния, клинок. Мощный хриплый голос звучал в ушах. Она вспоминала его острый, мускусный крысиный запах и горячее дыхание. Вспоминала, какой гордостью и отвагой горел его единственный глаз, когда он сбросил маску и назвал свое имя – один, в кольце смертельных врагов. И как прижал ее к себе и сказал: «Ты никуда не денешься, я тебя не отпущу». В тот миг – на немыслимой высоте, на спине чудовища, под свист ветра в ушах – неодолимый страх, преследовавший Рози всю сознательную жизнь, вдруг ее покинул. Она поверила: что бы ни случилось, Клуни не даст ей упасть…

 

И теперь с ужасом понимала: если Клуни явится (как выразился бы папа) «похитить ее невинность» – она не только не сумеет ему воспротивиться, но, быть может, и не захочет сопротивляться.

 

 

 

Смятенные размышления девушки были прерваны шорохом и щебетом у окна.

 

На деревянный подоконник опустилась синичка. Желтая грудка ее бурно вздымалась; судя по тяжелому дыханию, птичка проделала долгий путь – и летела на пределе сил. Она прыгала по подоконнику и что-то взволнованно щебетала.

 

– Что ты говоришь? – перепросила Рози.

 

Из горлышка птички вырвалась новая порция трелей и щебета.

 

– Ты не говоришь на языке зверей? Вот жалость! А я ни слова не знаю по-птичьи!

 

Птичка подпрыгнула к ней ближе, кося на девушку черным глазом и снова и снова повторяя одну и ту же трель. Казалось, она изо всех сил старается сообщить что-то важное.

 

– Что же делать? Я тебя совсем не понимаю! А если бы и понимала, – вздохнула Рози, – вряд ли смогла бы помочь: я ведь сама в плену. Сижу здесь, как в клетке… – Тут голос у нее дрогнул, и она сердито сморгнула слезы.

 

Птица склонила голову набок и вопросительно чирикнула.

 

– Ты понимаешь звериный язык, только говорить на нем не умеешь? – осенило Рози.

 

Птица энергично закивала; затем снова заговорила – и на этот раз Рози показалось, что в ее щебете она различает какое-то слово, с волнением и страхом повторяемое снова и снова. Но разобрать, что говорит синичка, никак не получалось.

 

– Знаешь что? – сказала Рози, подумав. – Тебе нужно в Рэдволл. Знаешь Рэдволл, мышиное аббатство?

 

– Ри-и-ид-влл! Ри-и-ид-влл! – откликнулась птица.

 

– Да, Рэдволл! Милях в десяти или пятнадцати на юг отсюда, в самой середине леса. Высокие красные стены и большое здание с башенками из красного кирпича! Лети туда! Там есть звери, знающие птичий язык. Они тебя поймут – и, что бы у тебя ни случилось,обязательно помогут. Подожди! – воскликнула Рози, видя, что птичка уже готова сорваться с места. – Передай им, что я здесь! Скажи, что Роза-Лилия Долгохвост жива и здорова… пока, – со вздохом добавила она. – Что Клуни держит меня в башне. С ним шайка разбойников хвостов в тридцать. Меч Мартина у него, он не выпускает его из лап. Они устроили себе логово в Овражном замке, том самом, где когда-то… Но нет – ты всего этого и не запомнишь, и не выговоришь! Что же делать? Как быть?

 

Рози лихорадочно оглянулась по сторонам. Ни бумаги, ни чернил – писать не на чем…

 

– Подожди, подожди еще секундочку! Я придумала!

 

Девушка сдернула с хвоста нарядную розовую ленточку, разгладила ее, разложила на подоконнике. Подумав еще мгновение, отгрызла от деревянной рамы острую щепку. Быстро, не давая себе времени на раздумья, рубанула острым краем щепки по кончику хвоста. Морщась от боли, смочила в ранке конец импровизированного «пера» и принялась выводить буквы.

 

Кровь быстро впитывалась в ленту, оставляя на ней бурые следы. Надпись получалась далекой от каллиграфических образцов, но вполне читаемой. Синичка подпрыгивала от нетерпения – ей явно хотелось отправиться в дорогу как можно быстрее – но ждала.

 

Рози уже дописывала слово «башня», когда на лестнице за дверью послышались тяжелые шаги. Синичка встрепенулась.

 

Рози отбросила щепку, торопливо привязала ленту к ноге синички, затянула узелок. Осторожно выглянула в окно – у дверей башни жевал травинку и глазел в небо крыс-часовой.

 

В двери заскрежетал ключ.

 

Рози молча указала синичке на противоположное окно. Та, трепеща крыльями, пролетела через комнату и исчезла вдали – лишь розовая ленточка мелькнула на фоне закатного неба.

 

Дверь распахнулась; в камеру пленницы вошел Клуни Хлыст.

 

 

 

Огромная фигура Клуни заслонила собой дверной проем, и в комнате, казалось, сразу стало темнее.

 

Предводитель разбойников сменил кольчугу на серую котту и короткий лиловый сюркот; но Меч Мартина по-прежнему висел у него на поясе.Под пронзительным, голодным взглядом его единственного глаза Рози вся сжалась и отступила к стене. Несколько мгновений оба молчали.

 

– Откуда кровь? – отрывисто спросил вдруг Клуни.

 

Рози запоздало поджала хвостик, пряча царапину.

 

– Порезалась, – коротко ответила она.

 

Клуни подозрительно покосился на свежий скол дерева на оконной раме, на окровавленную щепку с явными следами зубов, но ничего не сказал.

 

Наступило короткое напряженное молчание.

 

То, что собирался сделать Клуни, в прошлом он делал не раз – и никаких проблем или (еще чего не хватало!) угрызений совести при этом не испытывал. В чем вообще проблема? Он – разбойник, пленницы – его законная добыча. Когда Клуни Хлысту что-то нравится – он просто протягивает лапу и берет. А эта аппетитная молоденькая крыска нравилась ему все больше и больше.

 

Но в этот раз что-то было не так. Как-то… неловко, что ли. Слишком хорошо он помнил, как девчонка впустила его в дом вопреки недовольству отца. Как самозабвенно вопила и хлопала в ладоши на турнире. Каким восхищением светилась ее мордочка, как сияли глаза, когда она смотрела на него. Она по-настоящему радовалась его победе! А теперь – сжалась в комок, и вид у нее какой-то затравленный…

 

– Боишься меня?

 

Двумя широкими шагами он преодолел разделявшее их расстояние и оперся о стену над головой Рози, нависая над ней, как башня.

 

Рози молча помотала головой – хотя бледность носика и ушек ясно свидетельствовала об обратном.

 

– Боишься, – подтвердил Клуни. – А зря. Не такой уж я злобный кошачий сын, как у вас обо мне рассказывают. Будь я действительно злодеем – отдал бы тебя на забаву своим солдатам, то-то были бы рады! Видела, как они на тебя облизывались? И помнишь, что я им сказал?

 

Крыска боязливо кивнула. Клуни ждал ответа – и она повторила вслух:

 

– Что я – заложница, и нужна тебе целой и невредимой. И каждый, кто хоть когтем меня тронет без твоего приказа, будет иметь дело с тобой.

 

– Вот-вот. – Клуни придвинулся ближе; теперь Рози ощущала на щеке его горячее дыхание. – Без приказа. А будет такой приказ или нет – зависит от тебя.

 

– Н-не понимаю, о чем ты… – пролепетала она, пытаясь выиграть время.

 

– Вот о чем! – С этими словами Клуни стиснул крыску своими железными лапищами и приник к ее губам.

 

Роза-Лилия ахнула и судорожно вцепилась в его рубаху. Новые, неведомые ранее ощущения захватили ее – и далеко не все из них были неприятными… Она готова была уже обмякнуть в его могучих лапах; но в следующую секунду девушка опомнилась, и минутная слабость ее сменилась негодованием. Ну нет, так просто она не сдастся! В конце концов, она крыса из рода Долгохвост!..

 

…Сезона полтора назад, когда Рози резко вытянулась и начала носить длинные, как у взрослых, платья и юбки с прорезями для хвоста, однажды после ужина папа посадил ее перед собой и произнес длиннейшую речь о том, что юная девица из хорошей семьи должна блюсти свою честь, с молодыми зверями вести себя осмотрительно и ни в коем случае не переступать грань. Что за «грань» и к чему все это вообще, Рози не поняла и спросила у брата. Питер все ей объяснил доходчиво, уделив особое внимание нахальным приставучим парням и тому, как с ними сладить. И не только рассказал, но и показал.

 

Лазать по деревьям она так и не научилась – но этот урок брата усвоила на «отлично».

 

И теперь, когда наглый разбойник, не прерывая поцелуя, одной рукой полез ей в вырез платья, а другой облапил у основания хвоста, Рози применила свои знания на практике. Острыми зубками она вцепилась ему в нижнюю губу, и в тот же миг резко ударила коленом между задних лап!

 

Клуни отшатнулся и согнулся пополам, выпустив ее – всего на мгновение; но этого было достаточно. Роза-Лилия стремглав бросилась на балкон дальнего окна и одним прыжком вскочила на парапет.

 

– Не подходи, или я прыгну вниз! – крикнула она.

 

– Ах ты…

 

Скрежеща зубами от ярости, Клуни бросился было к ней – но тут же остановился.

 

– Ты что, рехнулась?! – рявкнул он.

 

Крыска вздернула голову.

 

– Сделай еще шаг, и я спрыгну! – предупредила она. И, подумав, что одно это, наверное, не слишком его напугает, добавила на всякий случай: – А потом придет мой брат и отомстит за меня!

 

– Слезай оттуда, чокнутая девка! – заорал Клуни – однако не тронулся с места.

 

Рози молча и решительно замотала головой.

 

Клуни застыл посреди комнаты. Девчонка стояла спиной к пропасти на узеньком парапете, куда он и сам не решился бы подняться – разве что в горячке боя. Одно неверное движение – и она рухнет вниз. Прыгнуть вперед и схватить ее? Обвить и стащить хвостом? Нет, слишком опасно… Клуни вдруг с удивлением понял, что не готов рисковать ее жизнью.

 

– Слезай, – сказал он уже спокойнее, машинально положив лапу на рукоять Меча; жизнь воина научила его в любой сложной ситуации тянуться к оружию. – Спускайся, и поговорим спокойно. Я тебя больше не трону.

 

– Так я и поверила! – фыркнула крыска.

 

До сих пор она казалась хорошенькой, и только – но сейчас, застыв на узенькой кромке над пропастью, с волнением и отчаянной решимостью на мордочке, ярко освещенная заходящим солнцем, стала настоящей красавицей. Клуни невольно залюбовался ею.

 

– Собираешься всю ночь там простоять? – поинтересовался он, не убирая лапы от Меча.

 

Странно, но, похоже, Меч Мартина все же обладал какими-то волшебными свойствами: прикосновение к нему успокаивало и прибавляло уверенности. Поглаживая его рукоять, Клуни чувствовал, как уходят и неистовое возбуждение, и гнев, и страх.

 

– Я и кончиком хвоста тебя не трону, – повторил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и убедительно. – Конечно, если сама не захочешь. Мы просто поговорим. Клянусь… – тут он оглянулся вокруг себя в поисках чего-нибудь подходящего, – клянусь Мечом Мартина!

 

На мордочке крыски отразилось раздумье; она поколебалась… и спрыгнула с парапета на балкон. Клуни с облегчением перевел дух, только сейчас ощутив, что все это время едва дышал.

 

– Послушай, Роза-Лилия… – начал он – и тут же скривился: – Черт, что за дурацкое имя! О чем только думали твои родители?

 

Крыска вздернула носик.

 

– А что такого? Просто у мамы романтическая натура… была, – добавила она, в глубине души понимая, что нынешний облик госпожи Долгохвост никак не вяжется с мыслями о романтике. И тут же перешла в наступление: – Сам-то ты хорош! «Клуни» – думаешь, это подходящее имя для знаменитого злодея? Почти что «клубень»! Интересно, о чем думала твоямать?

 

– А черт ее знает, о чем она думала, – вздохнул Клуни. – Я ее и не помню совсем…

 

И на свирепой морде его вдруг проступило такое странное, совсем не злодейское выражение, что Рози с удивлением на него посмотрела – а затем робко подошла ближе и присела на краешек грубо сколоченной скамьи.

 

Клуни опустился на другой край – демонстративно подальше от девушки. Скамья под ним жалобно скрипнула.

 

– Ждешь, что явятся твои друзья и тебя спасут? – предположил он.

 

Этого Рози отрицать не стала.

 

– Ладно, допустим, спасут. Хотя это вряд ли. Скорее уж я сам тебя отпущу. А почему бы и нет? – усмехнулся он на ее нескрываемое удивление. – Не обет же я дал, в конце концов, делать одно только зло. Предположим, отпущу. Ты вернешься домой, в Цветущие Мхи… и что дальше? Через сезон или, может, через два или три родители выдадут тебя замуж за какого-нибудь соседа. Например, за того парня с торчащими зубами, что на турнире сидел справа и все старался погладить тебя по коленке…

 

«Он и это заметил?» – удивилась Рози. И невольно призналась себе: хоть Джаспер и лучший друг Питера, замуж за него ей совершенно не хочется.

 

– И повезет еще, если за него, а не за того глухого старикашку, что сидел рядом!

 

– Ну нет, мои родители не такие! – возмутилась Рози.

 

– Это пока. А увидят возможность породниться с влиятельной семьей, или увеличить вдвое свой яблоневый сад – и станут очень даже такие. И заживешь ты тихо и спокойно, как живут все в Краю Цветущих Мхов. В тесной норке, которую не сама вырыла, с мужем, которого не сама выбирала. Весной будешь окапывать яблони, летом собирать яблоки, осенью их квасить, мочить и варить из них варенье. По воскресеньям – в аббатство на службу, по праздникам – к соседям в гости, сравнивать, у кого варенье слаще. Раз в год на турнир. Не участвовать, конечно, упаси небеса – приличные крысы из хороших семей не бегают, не прыгают и ни с кем не дерутся, даже деревянным мечом – а только посмотреть, как веселятся другие. Потом нарожаешь крысят, разжиреешь, как твоя мамаша…

 

Тут Рози протестующе пискнула, и он с ухмылкой протянул:

 

– Ладно-ладно: поправишься, как твоя достопочтенная матушка. А потом настанет время отправляться в Темный Лес – и тут ты себе скажешь: как же так, жизнь прошла, а вспомнить нечего! Одно только, скажешь, было у меня в жизни приключение – да и то, по моей дурости, очень быстро закончилось. Вот так. А со мной ты бы увидела дальние страны. Я бы мог показать тебе море…

 

Тут Клуни вдруг осекся, словно что-то перехватило ему горло.

 

С удивительной, почти болезненной ясностью, как будто во сне наяву, увидел он себя на носу драккара, рассекающего волны. Крысы-матросы изо всех сил налегают на весла. Ветер бьет в лицо, клубятся над морем тучи, предвещающие шторм; опасность близка, но он готов помериться со стихией. А рядом с ним – Роза-Лилия, прижимается к его плечу, и он укрывает ее от ветра и соленых брызг своим плащом…

 

«Закончу это дело с Рэдволлом – и к черту все, вернусь в море!» – думал Клуни.

 

Должно быть, с минуту или больше невидящим взглядом смотрел он в стену – а Роза-Лилия не сводила с него глаз.

 

– Чего ты вообще хочешь? – спросил он вдруг.

 

– Т-то есть? – недоуменно откликнулась Рози.

 

Вот так-так: сам похитил, а теперь спрашивает, чего она хочет! «Избавиться от тебя и вернуться домой!» – так, и только так ответил бы любой здравомыслящий зверь. Однако… в своем здравомыслии Рози была уже не уверена.

 

Клуни пожал плечами.

 

– Твой брат хотел победить в состязании бегунов – и победил. Я хотел отомстить защитникам Рэдволла, взять над ними верх – так и сделал. А ты? Какое у тебя заветное желание?

 

Рози гордо выпрямилась.

 

– Я не знаю, чего хочу, – ответила она. – Еще об этом не думала. Но точно знаю, чего не хочу: стать игрушкой в лапах разбойника!

 

– Почему сразу «игрушкой»?

 

– А как еще? Или ты жениться на мне собрался?

 

Клуни так и застыл с разинутой пастью. Что за дурацкая мысль? Нет, жениться он определенно не собирается! Хотя… да нет, что за ерунда! Пусть травоеды женятся и плодят спиногрызов – это не для Клуни Хлыста!

 

В этот миг дверь распахнулась, и в нее просунулся чей-то острый нос.

 

– Докладываю, командир! – громовым голосом, от которого Рози аж подпрыгнула, начал Сыроед. – У нас тут… э-э… извини, командир, я не помешал?

 

– Помешал! – с тихой яростью в голосе прорычал Клуни. – Еще раз войдешь без стука – хвост оторву! Что там у вас стряслось?

 

– Выгляни в окно и посмотри сам, командир! В небе что-то странное творится, птицы словно с ума посходили!

 

В самом деле, только сейчас он заметил, что за окном слышится многоголосый птичий свист и гам.

 

Вполголоса выругавшись, Клуни бросил Розе-Лилии: «Продолжим позже» – и двинулся вслед за своим помощником вниз по лестнице.

 

Уже на первом этаже башни он начал приходить в себя. Что с ним? Он собирался взять эту девчонку силой, просто и без затей, как разбойник берет свою добычу. А вместо этого –пообещал ее не трогать. Пустился с ней в какие-то заумные разговоры. Чуть ли не предложил отпустить подобру-поздорову. Еще немного – и, чего доброго, принялся бы ей рассказывать о том, как семь лет назад попал в Темный Лес и как оттуда вернулся…

 

Нет, хватит! Он – Клуни Хлыст, и всякие там сантименты ему не к лицу!

 

 

 

Оставшись одна, Рози перевела дух и огляделась кругом, словно просыпаясь от сна. Взгляд ее упал на дальнее окно, выходящее за стену, с балконом и парапетом. Рози подошла ближе. Приблизившись вплотную к парапету, осторожно посмотрела вниз.

 

Святые небеса! Даже не верится!

 

Вот на этом узеньком карнизе стояла она, угрожая прыгнуть вниз, в глубокий овраг, где ждала ее верная гибель… и, как ни удивительно, нисколечко не боялась!

[крыска]

Глава шестая

Над Серой Пустошью с криком метались птичьи стаи.

 

Галки, вороны, сойки и другие птицы – черные силуэты в багровом небе – суматошно перекрикивались друг с другом, так, что в воздухе стоял оглушительный галдеж. Одни группы птиц направлялись на восток, другие на запад, третьи пролетали в вышине над Овражным замком и исчезали над Лесом Цветущих Мхов. Но все они летели с севера.

 

Крысы-разбойники с недоумением смотрели на это крылатое сборище.

 

– Кривоклюв! – окликнул Клуни, когда птичий гам начал стихать вдали. – Эй, Кривоклюв!

 

Ответа не было.

 

Клуни достал из-за пояса рог и протрубил сигнал.

 

Из окна на верхнем этаже юго-западной башни, словно из гнезда, высунулась плешивая голова стервятника.

 

– Вообще-то я уже лег, – сварливо сообщил Кривоклюв. – И если бы не эти дурни, что летали тут и орали над ухом, спал бы сном птенчика!

 

– Ты понял, что они кричали?

 

Кривоклюв зевнул, широко раскрыв клюв.

 

– Ерунду какую-то. Договаривались, кто куда полетит и где встретится. Вроде бы галки собирались к устью Мшистого ручья, дрозды – в Воробьиное королевство, просить приюта у Остроклювы, а дятлы – в Рэдволл. Я так понял, что-то их напугало и заставило срочно сняться с места.

 

– Может, лесной пожар? – проговорил кто-то из крыс.

 

Клуни потянул носом.

 

– Был бы пожар – мы почуяли бы запах дыма… Послушай, Кривоклюв, слетай-ка на разведку. Если в Еловом Бору происходит что-то необычное, хорошо бы нам об этом знать.

 

Кривоклюв шумно вздохнул.

 

– Клуни, дружище, – сказал он, – взгляни на солнце!

 

– И что с ним? – буркнул Клуни.

 

– Если ты не заметил, оно уже почти зашло! Не знаю, как у вас, но у нас, дневных птиц, ночью принято спать, а не удовлетворять чужое любопытство.

 

Клуни поморщился. Любого из солдат, который вздумал бы так ему ответить, он просто отхлестал бы хвостом за дерзость и отправил выполнять приказание. Однако с Кривоклювом этот номер не пройдет. Кривоклюв может убить его одним ударом клюва, так что с ним приходится обращаться не как с подчиненным, а как с приятелем: просить и уговаривать.

 

– А вдруг там началась война? – проговорил Клуни. – Только представь себе: поле боя, гора свежих трупов…

 

– Я не ужинаю, фигуру берегу, – отрезал стервятник. – Послушай, Клуни, если там пожар, то вы в безопасности: через Серую Пустошь огонь не перекинется. А если что-то другое – поверь, не будет никакой беды оттого, что мы узнаем об этом не сегодня, а завтра.

 

С этими словами он снова скрылся в башне.

 

– Интересно, что стряслось там, на севере? – проговорил щуплый молодой крыс по прозвищу Мокронос. – Птицы вопили и галдели так, словно за ними чудовище гналось!

 

– Ага, дракон какой-нибудь трехголовый, – фыркнул Сыроед. – Парень, тебе сколько сезонов, что все еще в чудовищ веришь?

 

Мокронос обиженно засопел.

 

– А что ж? Думаешь, не бывает такого?

 

– Драконов-то?

 

Сыроед захохотал, а с ним и еще несколько разбойников.

 

– Драконов, может, и не бывает, – с достоинством ответил Мокронос, – а вот мне дед рассказывал, что слыхал от своего двоюродного деда, что тот знавал крыса, который своими глазами видел Серых Псов!

 

Хохот стал громче.

 

– Видел Серых Псов и остался в живых? Что же, они его помиловали? Или он выхватил меч и всем им головы поотрубал?

 

– А сколько он выпил перед тем, как их увидеть?

 

– Может, они были не серые, а зеленые и с рожками? Ха-ха-ха!

 

– Молчать!! – раздался вдруг громовой рев их командира.

 

Разбойники так и подскочили от испуга. Клуни стоял перед ними, уперев лапы в бока; хвост его хлестал по земле, на морде застыла ярость.

 

– И это бойцы Клуни Хлыста? – заорал он. – Это бабы на лавочке! Только и умеете, что зубы скалить да болтать о том, в чем ничего не смыслите! Желтоклык, ты, кажется, сейчас должен стоять на посту! Бурошёрст, Криволап – вы дозорные, и ваша смена уже началась! А ну живо на стену! Остальным – отбой. Подниму вас с рассветом. Уже завтра у нас могут быть гости из Рэдволла!

 

Поджав хвосты, крысы поспешно ретировались. Замешкался только Мокронос.

 

– Я же не вру! – обиженно протянул он. – Дед правда видел Серых Псов… то есть не он, а тот крыс, которого знал его двоюродный дед… Командир, ты тоже мне не веришь?

 

Клуни – он уже возвращался в башню – остановился на пороге и обернулся, придержав тяжелую дверь.

 

– Да верю, верю, – бросил он вполголоса. – Я тоже их видел.

 

 

 

Когда долгий летний закат сменился сумерками, маленький отряд остановился на ночлег. Путники развели костер и сели вокруг него, доставая из походных мешков свои небогатые припасы.

 

Незадолго до заката к отряду присоединилась Остроклюва. Услыхав, что у названого брата беда, – так объяснила воробьиная королева, – она не могла спокойно сидеть в гнезде и отправилась выяснить, что стряслось и нельзя ли чем-то помочь прямо сейчас. Если понадобится, завтра в его распоряжении будет целая воробьиная армия!

 

Крупная и шумная, воробьиха совсем не походила на особу королевской крови. Говорила она беспрерывно и очень громко, тараторя со страшной скоростью, с сильным птичьим акцентом, мешая обычные слова с чириканьем – так что всем, кроме Маттиаса, с непривычки нелегко было ее понять.

 

Тактичностью она, как видно, тоже не блистала: услышав о новом злодеянии Клуни, воробьиха воскликнула:

 

– Вот мер-р-рз-зкий чер-р-рвяк! Украсть девушку, надо же! Че-че-чего еще и ждать от звер-ря, у которого хвост че-чер-р-рвяком?

 

Крысы переглянулись, усмехаясь в усы; у обоих хвосты были такими же, как у Клуни – разве только поменьше, да и хвостик Маттиаса не слишком сильно от них отличался. Из всей их маленькой компании лишь у Бэзила хвост не походил на червяка – скорее, на короткую пушистую гусеницу.

 

– Ты давно не появлялась у нас в Рэдволле, – заметил Маттиас, разламывая пополам и протягивая ей ячменную лепешку. – Государственные дела?

 

Остроклюва довольно улыбнулась.

 

– Не только, бр-р-ратец, не только! Смотр-р-ри, что я тебе покажу!

 

С этими словами она принялась копаться клювом в перьях у себя на груди – и извлекла оттуда что-то круглое и блестящее.

 

Взяв в лапы и осторожно раскрыв медальон на тонкой цепочке, при свете костра Маттиас рассмотрел детский портрет: круглую лобастую голову и блестящие глазки маленького воробьишки.

 

– Наследник прр-р-рестола! – гордо сообщила Остроклюва. – Зовут Клювик. Пр-р-равда, хор-р-рош?

 

– Очень хорош, – искренне ответил Маттиас. – И как похож на тебя! Знаешь, у меня тоже родился сын. Маттимео. Ему уже почти полный сезон…

 

Тут он осекся и помрачнел, совсем некстати вспомнив о том, что, быть может, сына больше не увидит.

 

– Что ж, – заговорил он, тряхнув головой, – как только окончится этот поход, окажи мне честь, загляни в Рэдволл посмотреть на моего сына! А когда твой наследник встанет на крыло, будем рады видеть и…

 

Договорить он не успел: сверху, в быстро темнеющих небесах, пронеслась какая-то тень, а затем послышался пронзительный жалобный крик.

 

Все вскочили с мест, вглядываясь в сумрак. Остроклюва первой поняла, что происходит.

 

– Пр-рроклятый кр-рылатый чер-р-рвяк! – вскричала она.

 

Над поляной филин преследовал синицу. Он уже было схватил ее, но синичке каким-то чудом удалось вырваться из его кривых когтей. Она мчалась прочь, отчаянно трепеща крыльями, и в воздухе под ней болталось что-то странное – вроде веревки, привязанной к ноге.

 

Однако от хищника было не спастись. Раненая синица летела все медленнее, а филин – зловещий силуэт с горящими во тьме желтыми глазами – уже распростер над ней крылья и изготовился для второго броска.

 

Звери невольно вздрогнули и придвинулись ближе к огню: филин и для них был опасным противником.

 

– Сюда! Сюда! – громко закричала по-птичьи Остроклюва.

 

Из последних сил, как-то криво взмахнув крыльями, синичка свернула к костру – и кувырком полетела вниз, едва не упав в огонь.

 

Темная тень филина пала на лагерь. Маттиас и крысы, переглянувшись, взялись за пращи, а Бэзил выхватил из костра горящую головню.

 

– Убирайся отсюда, разбойник! – закричал он, размахивая головней в воздухе.

 

Филин, как видно, решил, что маленькая синичка того не стоит – и, пробурчав что-то себе под нос, полетел прочь.

 

Путники сгрудились вокруг раненой птички. Синица лежала на спинке с закрытыми глазами и тяжело дышала; из раны на желтой грудке ее проступала пенистая кровь.

 

– Бедная девоч-ч-чка! –всплеснула крыльями Остроклюва. – Неужто мать ей не объяснила, как опасно летать по ноч-ч-чам?

 

– Видно, куда-то очень спешила… – проговорил Бэзил. – Смотрите, что это у нее?

 

Пока Маттиас с Остроклювой оказывали помощь раненой птичке, Бэзил отвязал у нее с ноги ленточку и поднес ее ближе к огню.

 

– Да это же ленточка Рози! – воскликнул Питер Долгохвост.

 

– Подождите, подождите – на ней что-то написано…

 

В мерцающем свете костра заяц с трудом разобрал слова, коряво выведенные странными красно-бурыми чернилами: «Овражный Замок, северо-восточная башн…» Дальше надпись обрывалась.

 

– Овражный Замок! – вскричал Питер. – Да это же… Джаспер, ты помнишь?

 

– Еще бы! – поддержал Джаспер. – Твой папаша все уши нам прожужжал об этой истории!

 

– Если Рози держат там, то… вот это удача!

 

– Подождите, ребята, – остановил их Бэзил, – объясните по порядку, что за замок такой и что вам о нем известно.

 

– Овражный Замок, – начал Питер, – это заброшенное разбойничье логово на северной опушке Леса Цветущих Мхов. Называется так, потому что выстроен на краю глубокого оврага, отделяющего наш Лес от Серой Пустоши. Много лет он пустовал; но теперь, похоже, там обосновался Клуни со своей шайкой. А нам этот замок хорошо известен потому, что именно там обитал свирепый кот-крысоед по прозвищу Овражный Лют, которого сразил в бою мой прапрадед Беренгарий!

 

– Рад за твоего достойного предка, но чем эта старая история нам поможет? – не понял Бэзил.

 

– А вот чем: прапрадедушка обнаружил потайной ход, ведущий в замок, пробрался по нему и застал кота врасплох!

 

– Так-так, вот это уже интересно… и откуда и куда ведет этот потайной ход?

 

Питер наморщил лоб, припоминая рассказы отца.

 

– Начинается он в подвале северо-западной башни. А вот кончается…

 

– Ну?

 

– А кончается «где-то в окрестностях, в дремучем лесу», – упавшим голосом заключил Питер.

 

– Что ж, уже кое-что, – заметил Бэзил. – Если вход в подземелье где-то в лесу, значит, его можно найти. Хотя, конечно, этим надо заниматься при свете дня…

 

Питер вздохнул. Теперь, когда он знал, где Рози, каждая минута промедления казалась ему нестерпимой. Кто знает, что может сотворить с ней этот злодей? Быть может, прямо сейчас…

 

Джаспера, похоже, обуревали те же мысли.

 

– Питер, – сказал он вдруг, – я знаю, что делать! В башнях замка есть окна?

 

Питер нахмурился, припоминая гравюру из отцовского кабинета.

 

– Есть. И на верхних этажах – без решеток. А что…

 

– А у тебя в мешке наверняка найдутся две-три прочные веревки! Не спорь, я знаю, что ты без своего снаряжения из дому не выходишь! И еще – теперь у нас есть товарищ, умеющий летать!

 

– Кажется, я тебя понял… – медленно проговорил Питер. – Но как Остроклюва полетит ночью, в незнакомое место, да еще и с тяжелым грузом в лапах?

 

– Если уж на то пошло, лететь всю дорогу ей не придется, – подал голос Бэзил. – Здесь найдется тот, кто отнесет ее туда и обратно на спине!

 

Питер уже доставал из мешка веревки и торопливо связывал их вместе.

 

– Есть только одна сложность, – вздохнул он. – Видишь ли, Джаспер… любая крыса без труда спустится по веревочной лестнице из окна. И ты, и я, и папа с мамой, и даже твой дядюшка со всеми его болезнями. Но Рози…

 

– Да брось, Питер! – отмахнулся Джаспер. – Рози храбрая девчонка! Она справится!

 

В это время к костру вернулись Маттиас и Остроклюва. Лица их были мрачны. Остальные вопросительно смотрели на них.

 

– Коготь филина проткнул ей легкое, – покачал головой Маттиас. – Ее нельзя было спасти.

 

– Она что-нибудь сказала перед смертью?

 

– О Розе-Лилии или о Клуни – ничего. Но говорила кое-что другое… повторяла снова и снова…

 

– Бедная девоч-ч-чка! Бр-рред, типи-пи-пич-ч-чный предсмертный бр-р-ред! – прочирикала Остроклюва.

 

– Что она повторяла, Маттиас? – тихо и серьезно спросил Бэзил. Выражение лица старого друга очень ему не понравилось.

 

– Всего одно слово. Точнее, два. «Серые Псы».

 

 

 

На разбойничье логово опустилась ночь.

 

Тревожным сном спал Клуни в своих покоях, даже во сне не выпуская из лапы рукоять Меча. На охапках сена в двух южных башнях дрыхли вповалку разбойники. Спал, сунув голову под крыло, Кривоклюв – и улыбался во сне: ему снилась война с Рэдволлом и значительные потери с обеих сторон. Стыдно сказать, но даже Желтоклык, стоявший на часах у входа в покои Клуни, давно уже не стоял; он сполз вниз по стене и отчаянно клевал носом.Что творилось с дозорными на стене – нам неведомо, но, вполне возможно, спали и они.

 

Бодрствовала только Роза-Лилия.

 

От беспокойных снов, немаловажное место в коих занимал некий одноглазый крыс с иссеченной шрамами мордой, ее пробудил деликатный стук клюва по подоконнику. И теперь Рози в последний раз проверяла туго затянутый узел, крепящий веревочную лестницу к оконной раме.

 

Остроклюва передала ей приветы от родных и друзей. По просьбе Питера подчеркнула, что папа держится молодцом, и мама тоже (хотя насчет мамы Питер покривил душой). По просьбе Джаспера намекнула, что среди крыс в Цветущих Мхах встречаются настоящие рыцари, всегда готовые выручить прекрасную даму в беде. Пожелала Рози удачи и удалилась на крышу, пообещав оттуда поддерживать ее морально, следить за ситуацией и предупредить чириканьем, если что.

 

Какой смысл о чем-то ее «предупреждать», когда она будет болтаться на веревке высоко над землей, Рози не поняла. Ну да ладно.

 

По ту сторону стены, под юго-восточной башней, затаившись в кустах, ждал их заяц Бэзил – и, должно быть, тоже морально ее поддерживал. А остальная спасательная экспедиция с Маттиасом во главе морально поддерживала издалека, сидя у костра и ожидая вестей.

 

Вот только все это совсем ее не утешало.

 

На первый взгляд задача представлялась несложной. Спуститься по веревке во двор. Тихой мышкой, не привлекая внимания часового, проскользнуть в пустующую соседнюю башню. Отыскать подземный ход и выбраться наружу. Найти Бэзила и с ним добраться до своих.

 

Никаких проблем… кроме первого шага.

 

Ночь была безлунной и темной; слабый звездный свет почти не долетал до земли. Мощеный двор тонул во мраке, и девушке, боязливо выглядывающей из окна, казалось, что она смотрит в бездонный колодец.

 

– Вот прапрадедушка Беренгарий, – сказала Рози дрожащим шепотом, – когда шел в одиночку драться с котом – ему, наверное, тоже было страшно! Но он все равно пошел!

 

Эта мысль немного ее приободрила. Но совсем чуть-чуть.

 

Длинная юбка будет путаться у нее в лапах и мешать. Рози торопливо расшнуровала и сбросила нарядное платье, оставшись в коротенькой нижней сорочке. Неприлично? Плевать! Если повезет, ее вообще никто не увидит.

 

Сверху послышалось приглушенное чириканье: Остроклюва поторапливала пленницу. Пора! Закусив губу, чтобы не запищать от страха, крыска начала выбираться из окна.

 

Колено ее соскользнуло с подоконника; Рози едва не полетела вниз – и спаслась лишь благодаря тому, что успела вцепиться в верхнюю перекладину лестницы и лапками, и зубами. Слава небесам, рот у нее оказался занят – иначе бедняжка завопила бы от ужаса, перебудив не только разбойников, но и всю лесную округу.

 

С минуту или даже больше Рози висела на лестнице, судорожно вцепившись в веревку и с ужасом понимая, что скорее умрет, чем сделает следующий шаг. Или чем попытается вернуться назад.

 

Так вот оно какое – «безвыходное положение»!

 

Святые небеса, какая же она дура! Зачем вообще согласилась на этот план? Ведь ясно было, что не сможет, просто не сможет, и все! С самого начала было ясно!..

 

«И что дальше? – вдруг словно раздался у нее в ушах знакомый насмешливый голос. – Собираешься всю ночь здесь провисеть?»

 

Клуни! За мысль о нем крыска ухватилась, как за спасательный круг.

 

«То-то он повеселится, если выйдет утром во двор и увидит, как я болтаюсь тут, между небом и землей!» – сказала она себе – и… медленно, осторожно опустила лапу на следующую веревочную ступень. А потом на следующую.

 

И еще шажок.

 

И еще.

 

Клуни. Злодей, вошедший в легенды и в пословицы. Ее похититель и почти-насильник. Зверь-преступник, зверь-изгой,всем вокруг внушающий лишь ужас и ненависть. Но, как ни удивительно, одна мысль о нем помогла крыске преодолеть страх.

 

Клуни. Он обнял ее и сказал: «Я не дам тебе упасть». Он разговаривал с ней так, как не говорил раньше никто – ни отец с матерью, ни Питер, ни монахи из аббатства. Задавал вопросы, от которых она до поздней ночи вертелась на соломе, не в силах уснуть – все пыталась понять, чего же по-настоящему хочет от жизни. И не находила ответа.

 

Клуни, который обещал показать ей море…

 

«Нет, ни за что! – думала Рози, преодолевая ступень за ступенью, и на глаза ее наворачивались слезы. – Меня дома ждут. Папас ума сойдет, если его единственная дочь сбежит с разбойником. И вообще… ну, я же приличная девушка из хорошей семьи!»

 

Хоть бы Клуни не слишком разозлился, когда обнаружит ее побег!

 

Хотя ему-то о чем горевать? Она для него – просто игрушка. Так Рози ему и сказала; он пытался спорить, но не слишком убедительно. У него таких девчонок-пленниц были, наверное, десятки – и еще сотни будут. Это для нее он станет одним-единственным. Приключением, о котором она будет вспоминать всю оставшуюся жизнь….

 

Рози преодолела уже больше половины пути, когда снизу раздался грохот. Это распахнулась настежь, ударившись об стену, тяжелая дверь, ведущая в покои Клуни.

 

 

 

Клуни стоял на пепелище Рэдволла.

 

Двойные дубовые двери аббатства были сорваны с петель, и проем зиял беззубой пастью. В глубине его плясало пламя.

 

Отблески огня играли на окровавленных ступенях крыльца, отражались вневидящих глазах мертвецов.

 

Все защитники Рэдволла погибли страшной смертью.

 

У ног Клуни мордой вверх распростерся заяц: вырванное с корнем ухо и истекающая кровью пустая глазница сделали его почти неузнаваемым. Рядом – толстый аббат со вспоротым брюхом. Чуть поодаль лежало семейство мышей: Маттиас закрывал своим телом жену и ребенка, словно и в смерти решив с ними не разлучаться.

 

Трава на Турнирном Лугу почернела от крови. В воздухе висела густая мерзкая вонь – вонь вывороченных внутренностей и экскрементов. Запах смерти.

 

Повсюду были мертвецы. Мыши, крысы, ежи и кролики застыли в причудливых позах: одни, как видно, защищались до последнего, другие пытались бежать – но смерть настигла всех.

 

– Кто это сделал? –проговорил Клуни.

 

В этот миг рухнула колокольня, и с оглушительным звоном и грохотом полетели в огонь знаменитые рэдволльские колокола. Этот погребальный звон стал ему единственным ответом.

 

– Кто это сделал?! – вскричал Клуни, пытаясь гневом заслонить свой страх. – Кто лишил меня мести? Кто посмел захватить Рэдволл раньше меня?

 

В ответ – молчание, нарушаемое лишь треском пламени. В Рэдволле не осталось живых, способных ему ответить.

 

Сжимая в лапах Меч, Клуни шел, сам не зная куда. Огонь не причинял ему вреда: пламя расступалось перед ним, словно он был призраком. Во дворе аббатства, в украшенных гобеленами залах и просторных коридорах, в кельях монахов, на кухне, в библиотеке, на заднем дворе – везде встречали его мертвецы. Страшно изуродованные, словно обгрызенные зубами великанов. От некоторых остались лишь бесформенные ошметки плоти.

 

Неведомый враг, опередивший Клуни – кто бы он ни был – не стремился овладеть Рэдволлом, унизить его обитателей, доказать им свое превосходство. Все это его не интересовало. Он хотел лишь одного: убивать и пожирать.

 

И Клуни знал этого врага.

 

Страшась признаться в этом даже самому себе – он все же помнил, где видел горы трупов и такие раны на мертвецах.Далекий северный порт, много лет назад… Но нет! Это невозможно! Откуда им взяться здесь?

 

Погруженный в воспоминания, он споткнулся обо что-то и упал на колени.

 

Перед ним лежала Роза-Лилия. Тело ее было страшно истерзано, но мордочка почти не пострадала; на ней застыло выражение боли и какого-то горестного недоумения.

 

Клуни замер, не веря своим глазам; из груди его вырвался хриплый вой. Он не этого хотел! Да, он мечтал отомстить защитникам Рэдволла – но не так!!

 

В этот миг за спиной у него раздался странный звук, непохожий на рев и гудение пламени. Звук, который могло издавать лишь живое существо.

 

У заднего крыльца аббатства, под навесом, в густой тени скорчилась какая-то тень – и от нее исходили тихие всхлипывания.

 

Значит, кто-то выжил! Выжил – и сможет рассказать, что здесь произошло! С обнаженным Мечом в лапе Клуни бросился к крыльцу…

 

И остановился, как вкопанный.

 

Он знал того, кто прятался под навесом – знал, хоть никогда и не встречался с ним наяву. Этот призрак – или дух, или черт знает, как его еще назвать – не раз преследовал и мучил его во сне. Но, святые небеса, как он изменился!

 

В Мартине-Воителе не было больше ничего величественного и грозного, ничего внушающего трепет. Здесь, посреди кровавой бойни, грозный призрак в монашеской рясе обратился в обычную, раздавленную горем мышь.

 

– Горе мне! – стонал он, раскачиваясь взад-вперед, и по морде его катились слезы. – Горе моему аббатству! Меч мой снова потерян! Кто защитит Рэдволл?

 

Клуни Хлыст не был бы Клуни Хлыстом, если бы даже сейчас, в потрясении и ужасе, упустил случай восторжествовать над врагом.

 

– Твой Меч не потерян! – дерзко ответил он. – Он просто сменил хозяина – перешел к тому, кто его достоин! Смотри!

 

И поднял Меч высоко над головой.

 

Сталь сверкнула в отблесках пламени, и вспыхнули ярким светом таинственные руны на клинке.

 

Нестерпимо яркий свет, исходящий от Меча, облаком окружил Клуни и Мартина, скрыв от них ужасную картину смерти и разрушений. Мартин выпрямился во весь рост, слезы его высохли; теперь это снова был тот воин небес, сияющий и грозный, встречи с которым во сне столько раз повергали Клуни в страх и трепет.

 

– Что ж, – проговорил он, и голос его был подобен грому, – ты сам выбрал свою судьбу. Теперь ты – Защитник Рэдволла!

 

Сияние все разгоралось, делаясь нестерпимым для глаз, фигура Мартина таяла и становилась прозрачной. На долгие разговоры времени не оставалось. Два десятка вопросов и восклицаний теснились в голове у Клуни, но он задал лишь один:

 

– От кого, черт побери? Кто угрожает Рэдволлу?

 

– Смотри! – ответил ему бестелесный голос – и прозрачная мышиная лапа отдернула сияние, словно завесу.

 

За сияющим пологом, во тьме, освещенной лишь заревом пожара, катилась прочь от Рэдволла живая серая река. Короткие кривые лапы, мощные челюсти, налитые кровью глаза. Тупые морды, способные выражать лишь одно чувство – жажду крови.

 

Серые Псы.

 

 

 

Тяжелая дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Клуни вылетел во двор – в одной ночной рубахе, всклокоченный, озираясь вокруг безумным блуждающим взором, еще не вполне очнувшись от кошмарного сна.

 

– Э-э-э… рановато встали сегодня, командир… – начал Желтоклык, вскакивая и безуспешно пытаясь сделать вид, что вовсе и не спал.

 

А в следующий миг сверху раздался душераздирающий визг, и что-то мягкое и пушистое, но довольно увесистое, рухнуло прямо на Клуни, сбив его с ног!

 

Разбойник открыл свой единственный глаз (сделать это удалось не сразу и не без труда). Несколько секунд они с Розой-Лилией молча смотрели друг на друга.

 

– Цела? – спросил он наконец.

 

Глупый вопрос: но перед глазами у него еще стояла ее вспоротая грудь и застывшая гримаса боли на мордочке.

 

– В-вроде бы…

 

Роза-Лилия осторожно пошевелилась. Посмотрела вверх. Проследив за ее взглядом, Клуни заметил болтающуюся на стене веревочную лестницу.

 

– Ой, мамочки! – сказала Рози. – Это вот оттуда я летела! Если бы не ты… С-спасибо.

 

И попыталась встать – но сильные лапы Клуни удержали ее на месте.

 

– И что же ты там делала, интересно знать?

 

– Воздухом дышала! – огрызнулась крыска. И, как обычно, услышав неудобный вопрос, перешла в наступление: – А ты чего выскакиваешь посреди ночи, как сумасшедший, и пугаешь нормальных крыс?

 

Теплое пушистое тело ее, едва прикрытое тоненькой сорочкой, прижималось к его груди, нежные усики щекотали морду; он чувствовал биение ее сердца и взволнованное дыхание. Кровавый кошмар остался позади; здесь, в реальном мире, все нормально… по крайней мере, пока. Все живы. И Роза-Лилия жива. Еще пару часов назад он и не подозревал, что способен так этому обрадоваться.

 

– Тебя ловлю, дуреха, – хрипло вымолвил он, уткнувшись носом ей в щеку. – Я же сказал, что не дам тебе упасть!

[крыска]

Глава седьмая

– …да, свалилась прямо к нему в лапы! И, по-моему, не особенно-то этому огор-р-рчи-чи-чилась!

 

Утро дня, следующего за Долгим Днем, выдалось ясным и приветливым. Солнце весело играло в листве, отражаясь в каплях росы, и даже смутно темнеющая далеко впереди стена Овражного Замка казалась не такой уж мрачной. Однако в спасательном отряде царило уныние.

 

– Что ж, – с несколько наигранной бодростью заговорил наконец Бэзил, – нет худа без добра. По крайней мере, мы убедились, что Роза-Лилия жива и невредима. Раз этот план не удался, переходим к следующему!

 

– А какой у нас следующий? – мрачно поинтересовался Джаспер. Сообщение Остроклювы о том, что Рози «не слишком огорчилась», оказавшись в объятиях разбойника, произвело на него самое удручающее впечатление.

 

– Для начала, думаю, найти все-таки этот пресловутый подземный ход. Выяснить, существует ли он вообще и можно ли по нему пробраться. Зная свои возможности, мы сможем понять, что делать дальше.

 

– Ты прав, – в первый раз за это утро подал голос Маттиас. – Остроклюва, тебя я попрошу отправиться за воробьиным войском. Поддержка с воздуха может нам очень пригодиться. А мы с вами, друзья, пойдем на поиски. Вход в подземелье должен быть где-то здесь, неподалеку от замка. Давайте разойдемся и поищем его. Только будьте осторожны, не подходите к стенам слишком близко, чтобы разбойники вас не заметили.

 

– Обижаешь! – воскликнул Бэзил. – Я, между прочим, мастер маскировки!

 

– Мы, пожалуй, пойдем посмотрим с западной стороны, верно, Джаспер? – вызвался Пит.

 

– Хорошо. А я поищу с востока. Встретимся в полдень у этой сосны.

 

Остроклюва вспорхнула и исчезла в небесах, заяц длинными прыжками двинулся в сторону замка и через несколько секунд исчез из виду. Звери разошлись в разные стороны. Однако, не успели крысы пройти и нескольких десятков шагов на запад, как Питер толкнул Джаспера в бок.

 

– Возвращаемся, только тихо! – прошептал он.

 

Джаспер удивленно покосился на него, но пошел следом.

 

Быстро и бесшумно Питер пробирался сквозь кусты в ту сторону, где они совсем недавно расстались с Маттиасом. Мыша-воителя они увидели очень скоро. Совсем не таясь – напротив, высоко подняв голову, с решимостью на бледной нахмуренной мордочке, -Маттиас шел прямиком к воротам замка!

 

– Куда это он? – удивился Джаспер.

 

– За ним! – коротко бросил Питер.

 

И беззвучно и незаметно, как умеют только крысы, друзья поспешили следом.

 

– Заметил, он со вчерашнего дня сам не свой? Как в воду опущенный! – проговорил на ходу Питер. – А теперь отослал нас всех под разными предлогами. Кажется, я знаю, что он задумал… но это безумие, его надо остановить!

 

– Не понял… – пробормотал Джаспер.

 

Из-за деревьев уже показалась громада замка, окруженная широким рвом, когда две крысиные фигуры вынырнули из-за кустов по обе стороны от Маттиаса и пошли с ним рядом, словно стражи.

 

Маттиас посмотрел на них без особого удивления.

 

– Уходите, – тихо сказал он.

 

Питер молча покачал головой.

 

– Уходите, ребята, – повторил Маттиас. – Это не ваша битва. Ваше дело – освободить девушку и живыми вернуться домой.

 

– Мы не бросим тебя, Маттиас, – ответил за двоих Питер. – Хотя, по-моему, ты совершаешь страшную глупость. Просто собираешься пожертвовать собой – и зачем? Чего этим добьешься? Клуни – злодей, он твоего благородства точно не оценит! Подумай, может быть, лучше…

 

Обернувшись к нему, Маттиас словно хлестнул его взглядом. Но в следующий миг огонь в его глазах погас.

 

– Я не могу иначе, – просто ответил он.

 

В этот миг они вышли из леса на поляну перед входом в замок. Маттиас подобрал с земли сухую ветку, намотал на ее конец носовой платок и поднял над головой. Из бойницы в стене над воротами высунулся крысиный нос.

 

– Кто вы и что вам нужно? – гнусавым голосом спросил стражник.

 

– Я – Маттиас-Воитель, Защитник Рэдволла, и пришел говорить с Клуни Хлыстом! – выпрямившись во весь свой невысокий рост, громко и с достоинством проговорил Маттиас.

 

Крысиный нос исчез – и через пару минут показался снова.

 

– Клуни готов принять вас, – объявил стражник, – но все свое оружие оставьте здесь, за стеной!

 

Маттиас молча отстегнул меч – обычный меч из оружейной Рэдволла – и положил его на траву. Рядом с ним легли короткий кинжал и праща.

 

– Подождите, – вскинулся Джаспер, – мы что, пойдем безоружными к нему в логово?

 

Питер снял оружие следом за Маттиасом.

 

– Да вы с ума сошли! – завопил Джаспер. – Я шел сюда драться с Клуни, а не сдаваться ему на милость! Он же нас просто перережет, как слепых крысят!

 

Маттиас повернулся к нему.

 

– Значит, уходи, – спокойно сказал он. – Возвращайся в Рэдволл или жди здесь, как пожелаешь.

 

Джаспер потоптался на месте, зло и растерянно переводя взгляд с Маттиаса на Питера и обратно; потом сплюнул и отошел в сторону.

 

– Питер, тебе тоже лучше… – начал Маттиас.

 

– По-моему, ты свихнулся и идешь на верную смерть, – отрезал Питер. – Но я тебя не брошу.

 

Тем временем ворота замка медленно растворились, и со скрипом опустился дряхлый подъемный мост. Рука об руку Маттиас и Питер вошли в логово врага.

 

– Забавно, – тихо проговорил Маттиас, когда мост остался позади, ворота захлопнулись у них за спиной, и по обе стороны выросла глухая каменная стена, – та, прошлая война тоже началась с переговоров. Только тогда Клуни пришел в Рэдволл с белым флагом и предложил нам сдаться. А теперь мы, похоже, поменялись местами.

 

Предводитель разбойников ждал их во внутреннем дворе замка. Он стоял в окружении своих солдат; над головой его развевался лиловый штандарт с изображением клыкастого звериного черепа. В полном боевом облачении – в кольчуге и шлеме с поднятым забралом, с боевым шипом на хвосте –Клуни Хлыст выглядел свирепо и грозно. Краем сознания Маттиас отметил, что старый враг изменился за эти годы: на морде и на могучих лапах появились новые шрамы, кое-где в густой темной шерсти белеет седина. Но все это Маттиас видел мельком, почти не осознавая, ибо все внимание его было устремлено на меч, на который опирался Клуни.

 

Меч Мартина.

 

– Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! – насмешливо протянул Клуни, оскалив зубастую пасть. – Сколько лет, сколько зим!

 

Крысы-разбойники угодливо захихикали.

 

– С чем же ты пришел ко мне, Маттиас-Воитель? Принес выкуп за пленницу? И какой же – быть может, ключи от Рэдволла на тарелочке?

 

Хихиканье переросло в громовой хохот. Питер побагровел; только инстинкт самосохранения удерживал его от того, чтобы броситься на Клуни с кулаками.

 

Маттиас гордо выпрямился; бледные уши и хвост его порозовели.

 

– Нет, – спокойно ответил. – Я действительно пришел предложить тебе выкуп, но другой. Я предлагаю себя!

 

Смех умолк; Клуни наклонился вперед и так и впился в Маттиаса своим единственным глазом.

 

– Вчера на турнире, – продолжал Маттиас, – ты хотел вызвать меня на бой. Но я уклонился от поединка – и теперь сожалею об этом и хочу исправить свою ошибку. Я пришел принять твой вызов, Клуни Хлыст!

 

Говоря это, он не отрывал взгляда от Меча на поясе у разбойника.

 

Кожаные ножны, украшенные причудливым узором, широкая гарда, витая рукоять с круглым навершием. Сила и простота. Совершенство в каждой линии.

 

Для Маттиаса Меч был не просто оружием – он был живым существом. Ближе друга, роднее брата, которого у Маттиаса никогда не было. Быть может, дороже самых любимых – жены и сына. Не просто Меч – осколок Небес, воплощение лучшего в его собственной душе.

 

И эту драгоценную святыню Маттиас потерял. Потерял по собственной вине.

 

Что ж, если теперь сон его сбудется – он сочтет это заслуженной карой.

 

– Венков и медалей у нас здесь нет, – усмехнулся Клуни, – да и на роль Королевы Красоты претендентов немного. Каким же будет приз для победителя?

 

– Если я выиграю бой – ты отдашь девушку и Меч и уйдешь из Края Цветущих Мхов, вместе со своей шайкой, – спокойно ответил Маттиас. – Если выиграешь ты… чего ты хочешь, Клуни Хлыст?

 

– Выиграю или проиграю – монахи Рэдволла все равно не откроют мне ворота по доброй воле, верно? Что ж, мне хватит твоей смерти. И того, что этот юный спортсмен, – Клуни кивнул в сторону Питера, – расскажет всем жителям Цветущих Мхов, как их Защитник пал, сраженный собственным священным Мечом!

 

Маттиас пошатнулся, словно от пощечины, но не опустил взгляд.

 

– Согласен, – ответил он. – Но если выиграю я – откуда мне знать, что ты исполнишь договор? Что отпустишь нас живыми?

 

– Неоткуда, – ощерил желтые резцы Клуни. – Придется тебе положиться на мое честное слово. Эй, Сыроед, дай ему свой меч и щит!

 

«Маттиас, остановись!» – хотел воскликнуть Питер – но что-то сжало ему горло, и оттуда не вылетело ни звука. Да и в любом случае, останавливаться было уже поздно.

 

Разбойники расступились к стенам, образовав круг. На мордах их читалось нетерпеливое ожидание: никто не сомневался, что их предводитель разделается с Маттиасом, словно с надоедливой мухой.

 

Кто-то протиснулся к Питеру и потянул его за рукав. Обернувшись, он с удивлением увидел сестру. Роза-Лилия была бледна и утомлена на вид, но жива и – по крайней мере, снаружи – цела и невредима.

 

– Рози! – тихо воскликнул Питер. – Я думал, ты сидишь взаперти… Ну как ты?

 

– Со мной все в порядке, – так же тихо и торопливо ответила Рози.

 

Брат и сестра обнялись.

 

– Но ты… Клуни тебя не… не обидел? – нерешительно спросил Питер.

 

– Все хорошо, – успокоила его Рози. – Он меня и когтем не тронул!

 

И это была чистая правда. Хотя остаток ночи после неудачного побега Рози провела у него в покоях. Клуни ругал ее последними словами, угрожал посадить на цепь, если она еще раз выкинет какую-нибудь штуку, заявил, что теперь будет держать при себе и глаз с нее не спускать – но не тронул и кончиком хвоста. Он сдержал свое слово.

 

Маттиас подошел к ним.

 

– Когда начнется бой, – тихо сказал он, – все взгляды будут обращены на нас с Клуни. За вами никто следить не будет. Воспользуйтесь моментом и бегите через подземный ход!

 

Брат и сестра переглянулись.

 

– Я никуда не побегу, – твердо ответил Питер. – Я останусь с Маттиасом до конца. Но ты, Рози…

 

– Думаешь, я вас брошу? – отрезала она.

 

– Поединок начинается! – громко и торжественно, на манер герольда на турнире, объявил Сыроед.

 

Противники начали сходиться. Меч Мартина сверкал в лапах у Клуни, словно застывший в металле солнечный луч – но воин, державший его, был темнее ночи. Маттиас, бледный, как снег, что-то беззвучно шептал, не сводя глаз с Меча.

 

Клуни нанес первый удар: воспользовавшись тем, что все внимание противника было устремлено на Меч, он сделал выпад хвостом, попытавшись подсечь врага и сбить с ног. Маттиас вовремя отпрыгнул – и тут же ринулся вперед и попытался ударить врага клинком в бок. Но Клуни развернулся и отбил его удар с такой силой, что Маттиас пошатнулся и едва устоял на ногах.

 

Битва продолжалась. Оба наносили мощные удары и отбивали их мечами и щитами; клинок скрещивался с клинком, и в воздухе стоял звон и скрежет.

 

Каждый удар вражеского Меча больно отдавался у Маттиаса в сердце. До начала битвы Воитель надеялся – на это и был его расчет – что Меч Мартина не подчинится злодею, не поднимется против своего истинного владельца. Но, похоже, он ошибался. Меч лежал в руке у Клуни так, словно для него и был выкован, и повиновался ему, как продолжение его собственной лапы. Это было невыносимо, противоестественно – и причиняло куда большую боль, чем любая рана, нанесенная телу. Как ни безумно это звучит, Маттиасу казалось, что он сражается с самим собой.

 

И все же он не сдавался. Клуни теснил его к стене; но Маттиас отчаянно отбивался, парируя выпады противника или уклоняясь от них, избегая хлестких ударов хвоста. Пару раз ему удавалось даже нанести врагу глубокие царапины клинком или острым краем щита. Крысы-разбойники, поначалу встретившие его криками и насмешками, теперь примолкли: им стало ясно, что Клуни встретился с серьезным соперником.

 

Маттиас изнемогал. Теперь он начал понимать, почему так успешно сопротивлялся Хлысту в тот раз, семь лет назад, совсем несмышленым и необученным мышонком. Тогда Меч придавал ему сил и ослаблял его противника – теперь же каждый удар Меча словно вытягивал из него силы. Все оставили его – и дух Мартина, и небеса, которым он так верил…

 

– Держись, Маттиас! – послышался совсем рядом голос Питера.

 

Что ж, хоть кто-то его не бросил.

 

– Можешь убить меня, Клуни! – вскричал Маттиас сквозь звон мечей. – Можешь отнять у меня все – но Рэдволл тебе не достанется!

 

Клуни зарычал в ответ и бросился на него с удвоенной яростью. Хвост его, взметнувшись в воздух, хлестнул Маттиаса по щеке, точно кнут, и оставил на ней кровавый рубец. Меч Мартина взлетел над головой Воителя, ярко сверкнув на солнце, и ослепительным пламенем засияли таинственные руны, выжженные на клинке…

 

В этот миг Маттиас понял их значение.

 

– Пусть свершится воля небес! – с этими словами он отбросил меч и щит и остановился, раскинув лапы крестом.

 

Клуни замер, в ярости и недоумении воззрившись на него.

 

– Это еще что?! Бери меч и дерись, чтоб тебя! – взревел он.

 

Маттиас покачал головой.

 

– Мне было видение, что я погибну от Меча Мартина, – проговорил он. – Если такова воля небес, если моя смерть каким-то неведомым образом защитит Рэдволл – пусть так и будет!

 

Крысы-разбойники радостно зашумели – но тут же притихли, когда предводитель обвел их свирепым взглядом своего единственного глаза.

 

Двумя широкими шагами Клуни приблизился к Маттиасу вплотную. Занес над его головой Меч…

 

И опустил. На морде его отражалась ярость и бессилие.

 

– Будь ты проклят! – прорычал он. – Будь проклят этот чертов Меч!

 

Маттиас широко раскрыл глаза.

 

– Не можешь зарубить безоружного? – спросил он.

 

– Еще чего! Разумеется, могу! – заорал Клуни, со злобой чиркнув Мечом о камни. – Но зачем? На кой черт мне тебя убивать, если это будет не победа, а избиение младенцев? Пропади он пропадом, этот Меч: пока я не взял его в лапы, никогда об этом не задумывался… Бери оружие и дерись, трусливый ублюдок!

 

В этот миг на двор замка пала огромная тень, и громкий скрипучий голос у них над головами проговорил:

 

– Клуни, дружище, я только что из Елового Бора – и там такое творится!..

 

– Я занят! – рявкнул Клуни.

 

– Ну так прервись на минутку. Это важно. А твой мелкий серый приятель никуда не убежит. У меня две новости, Клуни, одна хорошая, да и вторая, пожалуй, тоже ничего…

 

– Так выкладывай поскорее! – прорычал Клуни.

 

Стервятник щелкнул клювом и облизнулся; физиономия его выражала настоящее блаженство.

 

– Во-первых, – заговорил он, – ты бы только видел, сколько там трупов!

 

Клуни вздрогнул и наконец оторвал взгляд от Маттиаса.

 

– Где, черт тебя побери?

 

– В Еловом Бору. Весь лес, можно сказать, завален превосходной свежей мертвечиной – хватит на обед для сотни таких, как я, и еще останется! Не думаю, что хоть один зверь там остался в живых. Разве только, может, древолазы на деревьях отсиживаются.

 

– И какая же вторая «хорошая новость»? – поднял бровь Клуни.

 

– А та, что я видел жутких тварей, которые устроили эту бойню, и слышал их разговоры. Они говорили, что отдохнут и попируют еще немного, а затем двинутся дальше на юг – и в разговорах их часто звучало слово «Рэдволл»!..

[крыска]

Глава восьмая

Серые Псы!

 

Чума далекого Севера. Чудовища из легенды. Кто они? Спутники или слуги каких-то давно забытых темных богов… Порождения ядовитого тумана, клубящегося над северными болотами в тех краях, где три четверти года царит бесконечная ночь… Кто знает. Ясно одно: это не обычные звери.

 

Откуда приходят они и куда уходят? Есть ли у них родина? Дома? Рождаются ли детеныши? Кто знает. Слишком мало известно о них: слишком немногие из тех, кто с ними встретился, выжили и смогли об этом рассказать.

 

Серые Псы – не то же, что обычные разбойники, даже самые свирепые. С ними не договоришься. Им не нужно ни золото, ни власть: они не грабят, не обращают в рабство, не требуют себе подчинения или поклонения. Просто убивают и пожирают. Приходят из тьмы – и во тьму возвращаются, оставляя за собой горы обезображенных трупов и пылающие руины.

 

В южных землях, мирных и благополучных, Серых Псов считают лишь страшной сказкой, не веря в само их существование. Но дикий, раздираемый войнами Север знает: они всегда рядом.

 

Как стая Серых Псов отбилась от своих собратьев и забрела так далеко на юг? Что привело ее в этот мирный край, давным-давно не знавший врага страшнее шайки разбойников?

 

Это нам неведомо. Но они здесь: и идут вперед, уничтожая все живое на своем пути, и хриплым лаем гремит и перекатывается в их окровавленных пастях слово «Рэдволл».

 

 

 

-…Сколько их?

 

– Не так уж много, – ответил стервятник. – Хвостов двадцать или двадцать пять.

 

– Нам хватит, – процедил Клуни.

 

– Послушай, командир, – нерешительно заговорил Сыроед, – если все так и есть, как говорит Кривоклюв, то нам, наверное, уже пора… того? Или ты думаешь, они пойдут в обход, а нас не тронут? Хотелось бы надеяться, но, знаешь, как в народе говорят: надейся на лучшее, а готовься…

 

– Молчать! – рявкнул Клуни. Его помощник поджал хвост и умолк.

 

– Ты что-то о них знаешь, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Маттиас.

 

Клуни пригвоздил его взглядом к месту. Но Маттиас не опускал глаз – и Клуни медленно кивнул.

 

– Много лет назад… я тогда плавал первым помощником у хромого Флитса. Мы встали на якорь в Гхаале. Это торговый порт на севере: там не смотрят, пират ты или кто – принимают всех, лишь бы золото в карманах звенело. Веселый городок… был. Все случилось у нас на глазах…

 

Он замолчал и задумался, погрузившись в воспоминания.

 

– И как вы с ними справились? – поторопила его Роза-Лилия.

 

Клуни бросил на нее такой взгляд, что у нее заалели уши.

 

– Выхватили мечи и порубили в капусту, само собой, – криво усмехнулся он. – Я же сказал: мы стояли на якоре у причала. Как только увидели, что происходит, со всех лап бросились на борт, обрубили канаты – и давай грести так, словно за нами черти гнались! И так несколько миль, пока не вышли в открытое море. А кто не успел вернуться на корабль, тем не повезло.

 

Наступило короткое молчание.

 

– Какие они? – робко спросил Питер.

 

– Раза в два больше дикого кота. Очень сильные лапы и челюсти. Зубами перемалывают железо и камень. На вид медлительные, но бегают не хуже зайца. Выносливые и упорные. Шкура толстая и косматая, защищает, как хорошая броня – очень трудно пробить мечом или стрелой.

 

– Да, такие они и есть! – подтвердил Кривоклюв.

 

– А главное, их очень много. Можно справиться с одним, с двумя, даже с тремя. Но когда их сотня…

 

– Ну, в Еловом Бору, положим, их не сотня!

 

– Все равно слишком много. Будь у меня даже прежняя армия в четыреста хвостов, я бы не рискнул вступить с ними в бой.

 

– А что, если попробовать их напугать? Отогнать? – предложил Маттиас.

 

– Пробовали. Я слыхал о сражениях, где их пытались отгонять: стрелами, камнями, огнем или как-то еще. Бесполезно. Они ничего не боятся – слишком тупы для этого. Тупые и упорные. Просто прут и прут вперед.

 

– Значит, нам определенно пора… – снова начал Сыроед – но Клуни хлестнул хвостом по земле у самых его ног, и Сыроед испуганно отпрянул.

 

– Напугать и отогнать их не выйдет, – медленно продолжал Клуни. – Вступать в открытый бой – самоубийство. А вот заманить их в ловушку мы, пожалуй, сможем. Но для этого мне понадобится…

 

Он обвел взором притихших зверей. Тяжелый взгляд его единственного глаза остановился на Питере Долгохвосте.

 

– Мне понадобишься ты! – сказал Клуни.

 

 

 

Солнце клонилось к закату. Лежа на побуревшей от крови траве, Серый Пес с довольным ворчанием обгладывал лапу какой-то злосчастной крольчихи. Рядом и поодаль заканчивали обед его сородичи. С отрывистым лаем и хриплым взрыкиванием обсуждали они важный вопрос: идти ли на Рэдволл прямо сейчас – или сначала поужинать.

 

Вдруг над головой Пса раздался чей-то звонкий голос:

 

– Эй, ты, блохастая шкура!

 

Пес вздернул голову. Мысли в его косматой башке ворочались медленно; сперва он даже не понял, что это к нему обращаются – просто подивился тому, что в этом лесу остался кто-то живой.

 

– Чего уставился, рожа лупоглазая?

 

С нижней ветки близстоящей ели свесился молодой крыс светло-серого окраса. Морда у него была наглая и ехидная – и теперь не оставалось сомнений, кого он имеет в виду.

 

– Х-х-р-ррр! – рыкнул пес, вскакивая на лапы. Тупые, как плошки, желтые глаза его загорелись яростью, из пасти закапала, смешиваясь с кровью его жертвы, обильная слюна.

 

– Ты бы хоть салфетку подвязывал, когда ешь! – продолжал наглец на дереве. – Кто только учил тебя хорошим манерам? Смотреть противно!

 

Голос у Питера слегка дрожал. Откровенно говоря, от кошмарного вида и запаха каннибальской трапезы его мутило, и слабели лапы; еще немного – и он, должно быть, свалился бы с ветки прямо в пасть Псу!

 

Если бы не помнил о своей задаче.

 

– Р-р-разор-р-рву! Загр-р-рызу! – пролаял Пес. С разных концов поляны начали откликаться лаем его товарищи.

 

– Сначала достань! – С этими словами Долгохвост соскользнул с ветки и повис на хвосте перед самым носом у врага.

 

Пес подпрыгнул, щелкнув мощными челюстями – но крыса перед ним уже не было: он сидел на соседней ветке и показывал противнику «нос».

 

Пес отчаянно залаял и принялся царапать ствол ели когтями. Другие, сгрудившись вокруг ели, вторили ему сердитым лаем и рычанием.

 

– Что, не можешь залезть на дерево? Ах ты, бедняжка! Ну, подожди, подожди, сейчас я сам к тебе спущусь!

 

С этими словами, не давая себе времени задуматься о том, что делает, и испугаться, Питер спрыгнул прямо чудовищу на голову! Пес растерянно гавкнул – а Питер уже перескочил на косматую серую спину его соседа, потом на следующую. Началась суматоха: Псы кидались друг на друга, пытаясь схватить наглого крысеныша, кое-кто получал укусы и кусал в ответ – а виновник всей этой неразберихи уже взбежал по стволу дерева на другой стороне поляны и насмехался над ними оттуда:

 

– Тоже мне, свирепые чудовища! Тупые, неуклюжие… Слушайте, почему вас вообще боятся?

 

Уже вся стая, бросив недообглоданные кости, собралась вокруг ели. Самый крупный Пес коротко гавкнул, словно отдавал команду – и мощные челюсти двух его собратьев впились в дерево с двух сторон! Послышался хруст и треск; дерево закачалось.

 

– Ну нет, так не пойдет! Хотите меня поймать – сначала догоните!

 

С этими словами Питер запустил ближайшему псу шишку в лоб – и ловко, словно белка, перепрыгнул со своей ели на соседнюю.

 

Псы бросились за ним.

 

В погоне за добычей они уже не лаяли, не ворчали друг на друга, не стремились друг друга опередить: они бежали ровным строем, в молчании, с одинаковым тупым упрямством на мордах – словно один-единственный зверь со множеством тел. И, казалось, могут бежать так и день, и два, и три дня без устали. В этом было что-то завораживающее и жуткое; но Питер не позволял себе об этом задумываться.

 

Он вел стаю к краю леса медленно, постепенно наращивая скорость. Иногда дразнил их, делая вид, что оступился и вот-вот упадет: Псы бросались вперед – а Питер перескакивал на следующую ветку, бросал им какое-нибудь обидное словцо и бежал дальше. Маршрут был ему известен: пару часов назад, пока крысы в замке готовили «гостям» теплый прием, он осторожно и бесшумно проделал несколько раз весь путь от опушки Елового Бора до лагеря Псов, туда и обратно – и точно знал, куда бежит. Только бы Бэзил оказался на месте!

 

Вот среди зелени начали появляться серые проплешины – следы давнего лесного пожара; их становилось все больше. Вот и край леса – а за ним расстилается Серая Пустошь, безжизненная равнина с торчащими кое-где обгорелыми пнями и корнями..

 

…и один серый пенек у самой опушки приподнимается и машет Питеру лапой!

 

Сделав большой прыжок, Питер приземлился Бэзилу на спину, схватил его за уши – и заяц с крысой на спине устремился вперед!

 

Псы мчались за ними по пятам. Медлительные на вид, они, как оказалось, могли бегать очень быстро. На твердой земле Питер бы от них не ушел – но Бэзилу пока удавалось держать дистанцию. Со всех ног мчался он через Пустошь к Лесу Цветущих Мхов.

 

 

 

 

– …Не вступайте в бой, пока большая их часть не окажется в ловушке, – торопливо говорил Маттиас Остроклюве. –И не пытайтесь драться с ними всерьез, ваши клювы не пробьют их шкуру. Ваша задача – не дать им выбраться из оврага.

 

– Можешь на меня положиться! – отвечала Остроклюва.

 

– А если не справитесь, Кривоклюв поможет! – бросил Клуни; он стоял рядом с Маттиасом у бойницы.

 

Остроклюва вернулась на крышу, где расположились в засаде ее крылатые бойцы. Повинуясь приказам Клуни, заняли свои места на стене разбойники с приготовленными боеприпасами. Подготовка была завершена; теперь оставалось только ждать.

 

Маттиас покосился на своего старого врага. Многое хотелось ему сказать, о многом спросить, но, подумав, он выбрал самый безобидный вопрос:

 

– Как вышло, что тебе служит стервятник?

 

Клуни резко обернулся, глядя на него подозрительно, словно ожидая какого-то подвоха. Но в глазах Маттиаса не было ни отвращения, ни насмешки – только чистосердечный интерес.

 

– Не то чтобы служит, – неохотно ответил Клуни. – Скорее, мы с ним приятели.

 

«Разве у Клуни Хлыста могут быть друзья?» – мелькнуло в голове у Маттиаса, но он благоразумно решил не говорить этого вслух.

 

– Познакомились, можно сказать, благодаря тебе, – добавил Клуни. – Семь лет назад – помнишь? – когда добрые монахи Рэдволла оттащили меня, вместе с прочими мертвецами, подальше от ворот и бросили в общую яму, чтобы как-нибудь потом засыпать землей. Кривоклюв спустился, чтобы выклевать мне глаз. Недурной повод для знакомства, верно? – усмехнулся он. – Но я зашевелился, и это его смутило: он с удовольствием жрет тех, кого убивают другие, но сам грязной работы не любит. Ну а потом… – он неопределенно пожал плечами. – В общем, я сумел его убедить, что живой пригожусь ему больше мертвого.

 

Помявшись еще, Маттиас выпалил тот вопрос, который все это время не давал ему покоя:

 

– Но как ты выжил? Ты же… я точно тебя убил! На тебе живого места не было! Я смотрел на тебя, даже щупал пульс – ты был мертв!

 

Клуни медленно повернулся к нему. Взгляды их встретились. Маттиасу показалось, что молчание длится долго, как-то очень долго; затем Клуни как-то странно скривился и медленно кивнул.

 

Сердце Маттиаса словно сжала чья-то ледяная лапа. Неужели зверь, стоящий перед ним, действительно побывал в Темном Лесу и вернулся?

 

– Но… как?

 

Клуни пожал плечами.

 

– Сам не знаю, как это вышло. Должно быть, просто не мог уйти побежденным.

 

 

 

Бэзил мчался так, что сердце едва не выскакивало из груди. Бывать в опасных переделках зайцу случалось не раз; но никогда еще он не бегал с такой скоростью.

 

И все же Псы его нагоняли. Передние уже щелкали зубами у его ляжек – приземистые, косматые серые тени с горящими глазами, словно сотканные из дыма или тумана, однако до ужаса материальные. Особенно жутким казалось то, что они не издавали ни звука: вся погоня проходила в молчании.

 

Вот впереди замаячил замок и веселая зеленая лужайка под его стенами. Все ближе, ближе… Бэзил бежал из последних сил, огромными скачками, до боли в глазах вглядываясь вперед. Где же, ну где?.. Но перед ним расстилалась все та же однотонная серая равнина. Святые небеса, он же был где-то здесь! Неужели они с Питером пропадут из-за того, что не догадались отметить свой путь к спасению?..

 

Но в этот миг впереди и немного справа прямо из земли – так показалось ему – высунулся прутик с нанизанным на него белым лоскутом.

 

С безмерным облегчением Бэзил свернул вправо, кубарем скатился по пригорку, едва не придавив Питера, и нырнул в подземный лаз – сначала почти вертикальный и довольно узкий, но скоро расширяющийся в просторную пещеру: как видно, Овражный Лют копал его под свой размер.

 

Здесь ждала их Роза-Лилия с сигнальным прутиком в лапке.

 

– Слава небесам! – воскликнула она. Питер, измученный, но счастливый, крепко обнял сестру.

 

– Пойдемте, пойдемте! Быстро в замок! –торопил их Бэзил. Он задыхался, при каждом вдохе кололо в боку – но понимал, что оставаться здесь опасно.

 

Где-то наверху, у них над головами, прогремел слитный топот множества лап, а затем –грохот, и лай, и рычание, и душераздирающий вой.

 

– Есть! – воскликнули хором Питер и Рози.

 

– Попались! – добавил Бэзил. – Наконец-то прорезался голосок у проклятых тварей!

 

 

 

 

Маттиас вдруг схватил Клуни за лапу.

 

– Отдай мне Меч! – задыхающимся от волнения голосом проговорил он. – Прошу тебя, отдай!

 

Клуни смерил его удивленным и насмешливым взглядом.

 

– Если кто-то из них прорвется в замок… если придется драться… – словно в лихорадке, восклицал Маттиас. – Ты не понимаешь! Я же Защитник Рэдволла – а это Меч Рэдволла! Мы должны быть вместе!

 

– Черта с два! – бросил Клуни. – Не у тебя одного бывают видения! – И, погладив рукоять Меча, добавил уже спокойнее: – Не переживай, драться нам не придется. Птицы, камни и огонь справятся без нас.

 

В самом деле, похоже было, что до схватки дело не дойдет.

 

Тонкий слой дерна с зеленой травкой, замаскировавший дыру в земле, провалился под лапами Псов, и зверюги полетели в глубокий овраг. А там, на дне, ждали их сухие ветки и валежник, пропитанные горючим составом, а также вкопанные в землю острые колья. Не зря крысы во главе с самим Клуни трудились, не покладая лап, с утра до вечера! Несколько Псов погибли сразу, напоровшись на колья горлом или брюхом; другие, воя и рыча, пытались вылезти по крутым, почти отвесным стенкам. Но сверху, со стены обрушился на них град камней, выпущенных крысами-пращниками, а затем в овраг полетели стрелы и дротики, обмотанные горящей паклей. Пожар занялся мгновенно, и ловушка превратилась в огненный ад. Тех тварей, что, скуля и рыча, пытались все-таки выбраться наружу, встречали воробьи: десятками налетали на них и, долбя по головам острыми клювами, загоняли обратно в яму.

 

Обезумевшие твари выли, метались, рвали друг друга, задыхаясь в дыму… через час с небольшим все было кончено.

 

Двоих бойцов потеряла воробьиная армия: одного из них какому-то Псу удалось схватить зубами, другого сбить наземь лапой и раздавить. Среди крыс потерь не было. Из Псов не выбрался из ловушки ни один.

 

Над оврагом плыл черный дым и стоял густой тяжелый запах горелой шерсти и мяса. Но Край Цветущих Мхов мог спать спокойно.

 

 

 

 

Победители собрались во внутреннем дворе замка, делясь впечатлениями. Сыроед притащил пару бутылок кислого вина и разлил угощение по разнокалиберным щербатым кружкам.

 

– …И кто бы мог догадаться, – говорил Бэзил, энергично жестикулируя своей кружкой, – что подземный ход выходит на Пустошь! Мне и в голову не пришло. Хотя, если вдуматься, это ведь естественно: во времена Овражного Люта, сто с лишним лет назад, никакой Пустоши здесь не было, а был дремучий лес… А ты, Питер, настоящий герой! Вот вернемся домой – клянусь своими ушами, непременно вытребую у аббата Мордальфуса для тебя медаль!

 

Питер блаженно улыбался, думая о том, что скажет папа, когда увидит сына с медалью на груди. Теперь-то он поймет, зачем нужны все эти «дурацкие прыжки»!

 

– А ты? Если бы не ты, они бы меня разорвали!

 

– Да я-то что, – скромно отозвался Бэзил. – Я, можно сказать, ничего не сделал. Как увидал эти жуткие морды, душа в пятки ушла, ну и поскакал как ошпаренный. Да и медалей у меня уже хватает…

 

– Служили бы вы у меня в армии – после сегодняшнего дня пошли бы на повышение оба! – откликнулся Клуни; он стоял к ним вполоборота с кружкой в руке. – Кстати, Долгохвост, это предложение.

 

– Вы… ты… серьезно? – пролепетал Питер.

 

– Серьезнее некуда. Чтобы махать мечом или пускать камни из пращи, много ума не надо. А таких, как ты, на свете раз, два и обчелся. У тебя действительно талант. И очень полезный талант.

 

– Спасибо, – багровея до ушей, отозвался Питер, – я… спасибо большое, я подумаю.

 

Клуни помрачнел и отвернулся, видимо, справедливо расценив такой ответ как вежливый отказ.

 

– А вот кто еще молодчина, так это твоя сестренка, – продолжал Бэзил. – Не подай она нам знак – нам не жить!

 

Роза-Лилия вздрогнула, услышав, что говорят о ней. В ушах у нее еще звучал лай и вой гибнущих Псов, и запах горелой плоти не давал забыть о том, какой ценой достигнута победа.

 

– Как все-таки это все… жестоко, – тихо проговорила она.

 

– Это война, – коротко ответил Клуни.

 

И как-то самой собой вышло, что она уткнулась ему в плечо, а он обнял ее, наполовину укрыв своим плащом.

 

 

 

Почти невидимая в сгущающихся сумерках, на край оврага выползла тень, темнее самой ночи.

 

Этому Псу, единственному из всех, повезло остаться в живых. Он упал на дно оврага одним из первых, не задев колья, а от огня и вонючего дыма его защитили своими телами сородичи. Звериная хитрость подсказала ему не лезть наверх, не бороться за свою жизнь, а затаиться и ждать. Пожар опалил ему бок, и кто-то из сородичей, лягаясь в предсмертных судорогах, задел когтем правый глаз; но в остальном Пес не пострадал.

 

В боку и в раненом глазу пульсировала боль; но сильнее боли было упорство и жажда мести. Пес бежал одним из первых в стае – и ясно видел, как заяц с крысой на спине в последний момент свернул в сторону от ловушки и как будто растворился. Пес принюхался – и тонкий, едва различимый запах заячьих следов скоро привел его к подземному ходу, узкому, но вполне проходимому даже для него…

 

 

 

 

– …Думаю, среди нас есть зверь, которого в первую очередь нам всем следует благодарить и воздавать ему почести.

 

Звучный голос Маттиаса прорезал другие голоса, как нож прорезает масло. Клуни, выпрямившись, смерил Воителя непроницаемым взглядом.

 

– Да, Клуни Хлыст, я говорю о тебе, – торжественно продолжал Маттиас. – Не будь тебя, мы не смогли бы остановить беду. Если бы не твои знания, не изобретенная тобой ловушка, не самоотверженные усилия твоих солдат – сейчас Серые Псы уже разоряли бы Рэдволл. Как Защитник Рэдволла, я имею право говорить как власть имеющий – и говорю: твои грехи перед аббатством прощены небесами, наша вражда окончена, и ты и твои крысы всегда будете в Рэдволле дорогими гостями!

 

При этих словах послышались крики одобрения и аплодисменты. Кажется, особенно радовалась Роза-Лилия.

 

Клуни молчал, устремив на Маттиаса тяжелый взгляд, с непроницаемым лицом; только хвост его нервно подергивался.

 

– Что же до Меча и пленницы, – поколебавшись, продолжал Маттиас, – то, думаю, мы готовы будем пойти тебе навстречу и найти такое решение, которое устроит обе стороны. Например, богатый выкуп…

 

– Значит, вы мне прощаете грехи? – негромко, с каким-то шипением в голосе проговорил Клуни. – И больше со мной не враждуете? Ну спасибо! А меня ты спросил, готов ли я вас простить?

 

Где-то сбоку ахнула и горестно всплеснула лапками Рози – и что-то словно царапнуло Клуни по сердцу; но он уже не мог остановиться.

 

– Ты убил меня, – продолжал он с тихой яростью в голосе. – Убил предательски, обманом. Знаешь, каково это – умирать? И каково возвращаться из мертвых? Думаешь, такое можно забыть или простить?

 

«Уж чья бы корова мычала! – подумал Бэзил. – Сам-то ты, приятель, сколько народу отправил в Темный Лес – и далеко не всех в честном бою!» Но благоразумно промолчал.

 

– Я пришел на ваш поганый турнир, – продолжал Клуни, постепенно распаляясь, – согласился играть по вашим идиотским правилам, все равно что со связанными лапами – и все равно всех вас обыграл! Ты, Защитник Рэдволла, – этот титул он словно выплюнул, – без боя отдал мне свой драгоценный Меч! Сколько раз я мог тебя убить – и вчера, и сегодня! А когда пришла настоящая беда, беда для всех – всех вас защищал я, а ты только стонал и охал! И после всего этого делаешь постную рожу и говоришь, что «небеса готовы меня простить»?! Да что ты знаешь о небесах, святоша! Знаешь ли, что твой драгоценный Мартин, ваш дух-хранитель или кто он там, назвал Защитником Рэдволла меня?

 

– Не может быть! – потрясенно проговорил Маттиас.

 

– Именно так! Он явился мне сегодня ночью, показал Серых Псов и сказал, что мне придется защищать от них Рэдволл и весь Край Цветущих Мхов… Стой! Подожди!

 

Тут Клуни обхватил голову лапами и забормотал, словно безумный:

 

– Как же так? Он мне сказал… а я, выходит, побежал выполнять его приказ? Но нет – я же вообще не вспоминал об этом сне, я сам этого хотел… или не сам?

 

– Лжешь! – покраснев от гнева, воскликнул Маттиас. – Да, ты победил на турнире – чему удивляться, ты в самом деле отличный боец. Украл Меч – что ж, ты и грабитель отменный, хотя гордиться тут нечем. Одолел Серых Псов – да, это действительно подвиг, спасибо тебе большое. Могу согласиться: я оказался недостоин звания Защитника Рэдволла и хранителя Меча. Быть может, теперь мне лучше передать это звание кому-нибудь другому. Но чтобы тебе явился Мартин, чтобы приказал тебе занять мое место… Нет, всему есть предел! Воля небес для нас непостижима, но не настолько же!

 

– Что ж, давай проверим, какова воля небес насчет нас двоих! – прорычал Клуни, выхватывая Меч.

 

Но в этот миг…

 

Огромная серая тень с единственным горящим глазом вылетела из пустующей северо-западной башни и бросилась на зверей!

 

Крысы прыснули в разные стороны. Питер оттащил к стене оцепеневшую от ужаса Рози. Бэзил попытался преградить чудовищу путь, но Пес отшвырнул его в сторону, словно пушинку.

 

Он приближался огромными скачками, и ближе всех у него на пути стоял Маттиас.

 

Мыш замер с широко раскрытыми глазами, беспомощно следя за тем, как, тяжело дыша и обдавая вонью паленого мяса, движется к нему сама Смерть. Перед глазами замелькали в беспорядке картины прошлого: вспомнилось милое личико жены, смешная ушастая мордочка сына – а затем мелькнула мысль, что видение его все-таки сбылось: Меч Мартина позвал его в поход, из которого Маттиас не вернется…

 

Но тут что-то отбросило его в сторону.

 

На пути у Пса с Мечом в лапе встал Клуни Хлыст.

 

Даже не замедляя ход – чем могла навредить ему жалкая крыса со своей колючкой? – Пес разинул клыкастую пасть…

 

А в следующий миг Клуни взвился вверх и тремя лапами вцепился ему в морду!

 

Пес взвыл и затряс головой, пытаясь стряхнуть врага. Но Клуни цепко держался за косматую шерсть – и, подтягиваясь, постепенно продвигался выше.

 

С гневным рычанием Пес ударил себя по морде лапой. Что-то хрустнуло, послышался сдавленный хриплый стон, а вслед за тем – душераздирающий визг Рози. Но Клуни был жив – и продолжал висеть на морде у врага.

 

Пес метался по двору, мотал головой, пытался потереться мордой о землю; но Клуни словно прирос к его шерсти. Вот он уже напротив единственного глаза твари; вот заносит Меч…

 

В налитом кровью глазу, полном боли, обиды и жажды мести, он видел собственное отражение – лицо, искаженное свирепой решимостью, и сверкающий Меч с алыми рунами на клинке.

 

Говорят, в минуты смертельной опасности мгновение растягивается в вечность, и перед зверем проносится вся его прошедшая жизнь. Клуни в этот миг не увидел ничего из своего бурного прошлого; но ему явилось другое, куда более странное видение. В жуткой твари с окровавленной клыкастой мордой, в чудовище, от которого несло кровью и смертью, он узнал себя.

 

Неотступный голод.

 

Неутолимая злоба.

 

Бесцельные скитания по свету в поисках все новой и новой добычи.

 

Тупое, бессмысленное упорство в погоне за тем, что тебе вовсе не нужно.

 

Безмозглая тварь, способная лишь убивать и разрушать. Вызывающая только страх и омерзение.

 

Чего ты хочешь, Клуни Хлыст? Хочешь быть таким?

 

«Нет! Я не такой!»

 

С этой отчаянной мыслью он размахнулся – и со всей силы вонзил в пылающий глаз чудовища священный клинок!

 

Пес издал оглушительный вой и рухнул, скребя лапами по земле; через несколько секунд с ним все было кончено. Меч остался у него в глазнице. Клуни упал, откатился в сторону и застыл неподвижно.

 

Первым к нему подбежал Маттиас.

 

Клуни лежал с закрытым глазом; грудь его часто, неровно вздымалась, на губах выступила розовая пена.

 

– Клуни! – воскликнул Маттиас, не замечая текущих по мордочке слез. – Ты… ты спас мне жизнь…

 

Раненый приоткрыл глаз.

 

– Не я, – прошептал он и тут же зашелся кашлем. – Благодари… свой проклятый Меч…

 

И потерял сознание.

[крыска]

Эпилог

Лекари Рэдволла – одни из лучших не только в Краю Цветущих Мхов, но и во всех окрестных землях; а на крысе, как известно, все заживает как на крысе. Однако раны Клуни оказались весьма серьезны, и два с лишним месяца прошло, прежде чем он впервые вышел на улицу из монастырского лазарета.

 

Был Праздник Урожая – один из тех дней золотой осени, когда солнышко пригревает совсем по-летнему, но именно от этого особенно остро ощущаешь, что лето уже позади. Клуни щурился на солнце, с наслаждением вдыхал свежий воздух, разглядывал красную и золотую листву на деревьях так, словно видел ее впервые. Две недели между жизнью и смертью, а потом – долгое томительное выздоровление заставили его истосковаться по самым простым вещам, вроде солнца, и неба, и свежего ветерка.

 

По иронии судьбы, он вышел из Рэдволла так же, как пришел – в черном дорожном плаще с капюшоном, с тяжелым посохом в лапе. Только хромота на этот раз была непритворной. Проклятый Пес перед смертью успел-таки сломать ему заднюю лапу в двух местах. Не месяц и не два пройдут, прежде чем Клуни снова сможет бегать или прыгать – но он не сомневался, что рано или поздно поправится. Не так-то легко сделать калекой Клуни Хлыста!

 

Во дворе аббатства толпился народ. Звери со всего Края Цветущих Мхов сошлись сюда на праздник. Семьи, сидя за складными столиками, угощались яблочными пирогами и сидром, между столиков с визгом бегали дети; в дальнем уголке музыканты настраивали свои инструменты – после ужина ожидались танцы.

 

Тут и там в толпе виднелись крысы в ярких двухцветных мундирах и с палашами на поясе: почти все разбойники из шайки Клуни теперь поступили на службу в стражу Рэдволла – и очень гордились своей новой работой.

 

К удивлению Клуни, встретили его приветливо, даже радостно. Оказалось, об истории с Серыми Псами все наслышаны – и теперь имеют о бывшем «великом злодее» самое лестное мнение. Немало зверей подходили пожать ему лапу и сказать какой-нибудь комплимент – хоть и смотрели с опаской; а кое-кто из молодежи пытался даже автограф взять. Что кривить душой, все это было приятно.

 

Аббат Мордальфус, отведя Клуни в сторону, торжественно извлек из кармана своей рясы ларчик красного дерева, а из ларчика – золотую медаль на широкой алой ленте.

 

– В прошлый раз ты… э-э… чересчур поспешно нас покинул, – сказал он, – и не захватил с собой нечто такое, что по праву тебе принадлежит.

 

Несколько месяцев назад Клуни не затруднился бы с каким-нибудь ядовитым ответом, а то и швырнул бы побрякушку аббату в лицо. Но сейчас просто кивнул и сунул медаль в карман. В конце концов, времена ему предстоят нелегкие, а золото всегда в цене.

 

– У меня есть для тебя кое-что еще, – с этими словами аббат повел его в глубину сада.

 

Здесь, под кустами сирени, покоился на своем палисандровом ложе Меч Мартина. Прошедшая история, как видно, кое-чему научила обитателей Рэдволла: теперь Меч был прикован к подставке цепью с замком, а возле него дежурил, раздуваясь от гордости, крыс-часовой.

 

– Маттиас рассказал мне без утайки обо всем, что произошло в день Войны Псов, – значительно сказал аббат. – Обо всем. Я посоветовался со старейшими и мудрейшими монахами аббатства, и все они сказали в один голос: воля небес здесь очевидна. Меч по праву твой, и ты должен стать новым Защитником Рэдволла.

 

Листья сирени отбрасывали на подставку кружевную тень; легкий ветерок колыхал листья, и от этого казалось, что по Мечу пробегает рябь – как будто меняется выражение лица. Словно он говорит: «Ну что же ты? Возьми меня!»

 

Клуни наклонился, осторожно провел когтями по рукояти – и ощутил знакомое покалывание в кончиках пальцев и холодок по спине. Да, с этим действительно жаль расставаться.

 

– Благодарю за честь, – ответил он, – только, думаю, мне эта честь не по плечу.

 

– Почему же? – На мордочке аббата ясно читалось, что он ожидал от Клуни чего угодно, только не скромности.

 

И правильно ожидал.

 

– Не по душе мне то, что этот Меч делает с крысой. Все эти вещие сны, видения, пророчества. Странные мысли, когда не можешь понять, то ли ты сам думаешь, то ли за тебя кто-то другой… Быть может, вашему Маттиасу или кому-нибудь вроде него это и нужно – чтобы ему указывали, что делать. Но не мне. Я не святой, не избранник небес; я – Клуни Хлыст, и свою судьбу определяю сам!

 

– Что ж, – пожевав губами, заметил аббат, – не смею спорить. Маттиас будет тебе очень благодарен за такое решение. Но куда же ты пойдешь и чем… гм… чем собираешься заниматься?

 

В голосе его прозвучало такое нескрываемое опасение, что Клуни едва не расхохотался ему в лицо.

 

– Обо мне не беспокойся, почтеннейший, – ответил он с усмешкой. – Пока не пересохло море, и по нему плавают корабли, корабельной крысе найдется чем заняться в этом мире!

 

И, тяжело опираясь на посох, двинулся через двор к воротам.

 

Он хотел уйти незамеченным; но многие улыбались ему, кивали или желали доброго пути. Все были очень ласковы, немного смущены и, кажется, в глубине души радовались, что он уходит.

 

Заяц Бэзил – он возле крыльца любезничал с хорошенькой зайчихой – оставил свою даму и подошел попрощаться: энергично потряс лапу и сказал, что Клуни всегда может на него рассчитывать, если что. «И ты на меня», – ответил Клуни – и с удивлением понял, что говорит искренне.

 

Маттиаса видно не было, да оно и к лучшему: снова затевать с ним ссору Клуни не хотел, а обойтись по-дружески не смог бы. Может, как-нибудь потом… лет через двадцать, если снова заглянет в эти края.

 

Слева от ворот, в тени старого дуба, сидела за отдельным столиком семья Долгохвост. Питер с новенькой блестящей медалью на груди, увидев Клуни, заулыбался во все шестнадцать зубов, замахал ему обеими лапами и даже хвостом. Господин и госпожа Долгохвост сидели, словно аршин проглотили: она шарила глазами по соседним столикам, он задрал нос и разглядывал что-то крайне увлекательное в облаках. Между ними – чинно, опустив глаза долу, как подобает благовоспитанной девице – сидела Роза-Лилия, и взгляд ее не отрывался от кромки стола.

 

Что ж. Значит, так тому и быть.

 

Клуни отвернулся и решительно зашагал к воротам. Пусть прошлое остается в прошлом; впереди его ждут новые приключения.

 

Он уже выходил за ворота, когда за спиной у него раздался звонкий голосок:

 

– Клуни! Помнишь, ты говорил, что покажешь мне море? Так вот… если ты не передумал… я согласна!

[Nibelung111]

Очень интересно, живо и качественно! Умница автор!